Наша тайна Сергея Есенина

Учёные проверяют новую версию: одна из самых известных строк великого поэта («В жизни живут лишь раз…») была написана о Кузбассе?

Задачка решилась внезапно. На мосту железнодорожной станции Топки.
Товарняк внизу, блестя углем в открытых коробах-вагонах, дрогнул. Зашумел, пошёл. И безлюдный высокий пешеходный мост, спавший в запахах нагретых шпал, креозота и горячего хлеба из магазина, дрогнул в синхрон колёсам. «Сбил» меня с «рабочего» шага и с привычной маршевой есенинской «песни»: «Много в России троп… До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб…»
Это Есенин, «Поэма о 36», любимая со студенческой юности. За 30 лет репортёрской жизни, колеся по Кузбассу, я намотала под её шаговый ритм тысячи километров, просто «заряжаясь». Чем? Просто подвигом поколений XIX и XX веков…
И вдруг… Сетка географических координат, просвечивавшая в строках Есенина и не замеченная официальной наукой, стала явью «Там, где струится Обь, Есть деревушка Топь И очень хороший Вокзал», — писал Есенин, никогда не бывавший в наших краях. И «тормознул» меня этим на мосту… И вывеска «Топки» на здании вокзала – впереди слева – остановила тоже.
— А мог Есенин упомянуть именно наши Топки? – переспросила потом известного российского учёного, профессора КемГУ, доктора филологических наук Людмилу Алексеевну Ходанен.
— Очень интересная версия. Собирайте аргументы…

100 лет вокзалу
и… побегу?

Вкратце – о сюжете поэмы, написанной в 1924-м. Сейчас ее воспринимают как ностальжи… Старые революционеры, узники самой страшной царской тюрьмы – Шлиссельбурга, отправлены в ссылку в Сибирь. Поезд. Арестантский вагон. Один из ссыльных бежит из вагона на станции Топь. И хоть свобода была недолгой, но «зарядила» беглеца на всю жизнь. А потом снова тюрьма. И встреча с другим знакомым беглецом. И неистребимая тоска обоих по свободе. И бесконечная вера в то, что они, да вообще все революционеры, изменят жизнь в России. И когда пришел потом 1917-й, отменив ссылки, революционеры вернулись, участвовали в Октябрьской революции, погибли героями…
…С тех пор прошло уж почти 100 лет. Страна и жизнь не раз переменились. Но станция Топки работает и растет. И всё же, мог ли беглец бежать из вагона у нас?
Как пояснили мне в Историческом музее Топок, железнодорожную ветку — свёрток от Транссиба, от станции Юрга, по карте вниз-вбок начали строить в 1913-м. Назвали ветку Кольчугинской железной дорогой. В 1914-м было решено построить на этой линии узловую станцию Топки. В 1915-м по ветке пошли через Топки к Транссибу первые грузовые составы с углем – от Кольчугинских (Ленинск-Кузнецких) и Кемеровских угольных копей. И через несколько месяцев – первые поезда. В 1916-м на станции Топки – среди первых изб – был отгрохан шикарный типовой вокзал, стоящий в том же виде до сих пор. Значит, беглец видел его в 1916-м…
Но куда же могли везти ссыльных через Топки? Тут мнения кузбасских историков разделились. Политических ссыльных к работе на Кемеровских копях не привлекали, убеждены в кемеровском музее «Красная горка». И, значит, «заказа» на них не было…
— А в Кольчугино политические ссыльные жили, — рассказывает историк, депутат горсовета Ленинска-Кузнецкого Тамара Чухно. – Я читала воспоминания Антонины Широкорядовой и хорошо помню старинное фото, где снята ее семья и несколько рабочих и ссыльных во время маёвки 1914 года. Она вспоминала: ссыльный Леонтий Головацкий из Питера рассказывал о расстреле рабочих 9 января 1905 года. Другой ссыльный Матвеев — о подпольных кружках в Царицыно… Так что я допускаю, что Есенин описал случай с реальным побегом на станции Топки, с распилкой-разборкой досок пола вагона. И ссыльных могли везти в Кольчугино…
— Возможен еще вариант, — придерживается своей версии полковник, историк Сергей Марченко из Кемерова, руководитель музея ГУФСИН. – Каторги на нашей территории никогда не было. Политических ссыльных размещали в Мариинске. И если, представим теоретически, кто-то из ссыльных имел авторитетное горное образование и написал прошение – перевести его из Мариинска – в пределах уезда – на работу на Кемеровские или Кольчугинские копи, потому что трудно жить на одно пособие, тогда он мог, получив назначение, проехать по Транссибу в обратную сторону из Мариинска до Юрги, потом проехать через новую станцию Топки. Но без охраны. И чтоб бежать при этом – вряд ли… Потому что… зачем? Хотя знаменитый поэт мог собрать всё – для усиления драматизма и для величины подвига.

Вокзалу в Топках уже 100 лет.

Прототип

Кстати, официально давно в науке известно, что политкаторжанин и бывший ссыльный Илья Ионов (Бернштейн), издатель и знакомый поэта, не раз рассказывал ему о ссылке. И что Есенин, под впечатлением, и написал «Поэму о 36». Посвятил ее всем поколениям революционеров, и особенно самым старым — народовольцам.
Любопытно, что маршрут ссылки Ионова шел действительно через наши края. По Транссибу в Томск и Нарым. Наверняка проезжал Мариинск (а мы в то время были одной Томской губернией). И в Мариинске на стоянке поезда мог делиться новостями и получать советы от старых и новых ссыльных, кто сроки «мотал» здесь. В том числе слышать рассказы тогда и позже о побегах из ссылки.

— Я установил, работая с архивами, что на территории современного Кузбасса отбывали ссылку более двух десятков ссыльных — народовольцев, присланных сюда в 1870-1880-х годах. Большинство из них находились в Мариинске. Это Александров, Бутовская, Масютин, Воронин, Соколов, Белевский, — поясняет Алексей Ермолаев, профессор кафедры истории России КемГУ, заведующий лабораторией истории Южной Сибири федерального исследовательского центра угля и углехимии, добавив, что маршрут ссылок через Топки не встречал. — Ссыльные народовольцы имели богатое политическое прошлое, участвовали в тайных обществах, занимались пропагандой своих идей, участвовали в хождении в народ… В Мариинске они старались держаться вместе, некоторые заключили браки в ссылке. Они поддерживали связи с ссыльными, находящимися в других регионах Сибири.
И среди них были известнейшие люди.

В 1864-м – в Кузнецке жил в ссылке Василий Берви-Флеровский. Его труды высоко ценил Карл Маркс.
В 1881-м – в Мариинске был в ссылке Георгий Преображенский, имевший личные связи с Плехановым, Верой Фигнер. И он — один из основателей «Земли и воли» (организации, предшествовавшей «Народной воле» и партиям).
— И побеги ссыльных из Мариинска были. Но проходили проще, чем описал Есенин. Ссыльный дожидался, когда очередной поезд передаст ему деньги и документы на другую фамилию. Брал билет в кассе и уезжал, — разводит руками историк Ермолаев.
— А как же революционная романтика?
— Её и без того хватало. Кстати, один из ссыльных, офицер в отставке, Михаил Лаговский в Мариинске оказался в центре политического инцидента. При встрече местными политическими товарищей, проходивших по этапу, произошла ссора с полицией. Власти квалифицировали ее как нападение на полицию. Чтобы не получить более серьезное наказание, Лаговский (в 1883-м. – Ред.) бежал… Потом вступил в нелегальную организацию «Народная воля». В 1884-м был арестован, у него нашли рецепт изготовления взрывчатого вещества. (Одним же из методов борьбы народовольцев был террор.) За это Лаговский просидел в одиночке в Шлиссельбургской крепости десять лет…
Быть может, рассказы о нем тоже слышал в Петрограде в 1924-м Есенин – от бывших ссыльных-сибиряков. И Лаговский, ссыльный, беглец и узник Шлиссельбурга, и был одним из реальных прототипов «Поэмы о 36»? В любом случае, Есенин, точно идя за воспоминаниями ссыльных, назвал наши края. А 36 – это память о 36 самых известных революционерах-народовольцах. И, вообще, 36, если вернуться к карте России и пройти по линии 36 градусов восточной долготы, это и Москва – символ России. И Соловки, где исторически жертвенность, стойкость и сила духа – тоже символы нашей страны.
А еще 36, так совпало, это километраж дороги Кемерово – Топки. Но это уже другая поэма о 36…

Лариса Максименко.

Слово потомкам первых путейцев
В Топках еще стоят два первых барака, построенных у путей в начале строительства Кольчугинской железной дороги и станции.
— Их снесут, как пообещали, в 2018-м, износились, — говорит Наталья Новакова, она стихи Есенина помнит со школы и строки про деревушку Топь узнала мгновенно. — Без вариантов: Топки! Прадед мой Платон Сыромяжко тоже так сказал бы. Второй такой стройки и второй такой Топи (станции) в Западной Сибири не было. Прадед приехал строить эту железную дорогу в 1914-м. И вскоре умер, надорвавшись. Его дочка (моя бабушка) в 15 лет стала здесь помощником кочегара, потом кочегаром. Она бы тоже место, указанное Есениным, узнала…

Наталья Новакова живет в бараке, который мог быть очевидцем случая, описанного Есениным.