Дмитрий Мурзин: «Пушкин, возможно, уже явился, а мы его проморгали»

Поэту, ответственному секретарю журнала «Огни Кузбасса», руководителю областной литературной студии «Притомье» Дмитрию Мурзину исполнилось 45. О поэтических достижениях и утратах, о природе творчества, о журнале и студии – наш разговор.

– Дмитрий, со стороны кажется, что твои дела устраиваются как бы сами собой. В этом году тебя без особых сложностей приняли в Русский ПЕН-клуб. Недавно ты стал победителем премии «Поэт года». Это в большей степени инерция прошлых достижений или качественно новый этап?
– Я не хотел бы называть это инерцией. По инерции движется тело, которое перестало крутить колёса, передвигать ноги. Но и новым этапом я бы это не назвал: никакое членство, никакие премии ничего не меняют в правилах игры для поэта. По-прежнему ты один на один с белым листом бумаги. И никакие корочки в кармане или статуэтки в шкафу тебе не подскажут, что написать на этом листе.

– Твой творческий маршрут начался в начале девяностых. Каким запомнилось тебе то время без интернета, мобильной связи, спутникового телевидения? В чём ты черпал темы для поэзии, где их находил?
– Темы – они везде. А интернет, гаджеты, телевизор – это скорее мешает, чем помогает. Вполне возможно, что новый, обещанный через 200 лет Пушкин уже явился, а мы его проморгали за валом информации. Ну, и писали же как-то Гомер, Шекспир, Лермонтов – а ведь даже радио и синематографа не было. Сейчас много вещей, которые как костыли для здорового человека: он на них опирается, но без них он может бежать…

– Твоё образование математика является подспорьем или ограничивает искусство?
– Математика – это гармония. Есть такой анекдот. У профессора математики спрашивают: «Как ваш любимый ученик?» – «Он стал поэтом. Для математики у него не хватало воображения!»
Математика – очень красивая наука. У иных теорем такие изящные доказательства, что это скорее поэма, чем «шершавый язык цифр». Так что – подспорье.

– Ты – постоянный участник литературных фестивалей. Почему так вяло в них принимают участие авторы из Кузбасса? Им лень или они пасуют перед иными регионами?
– Мне трудно говорить за других. Насколько я вижу и знаю, те, кто хочет, – ездят. Татьяна Ильдимирова и Дмитрий Хоботнев – постоянные участники совещаний молодых писателей в Липках. Дмитрий Филиппенко ездит не меньше меня. Сергей Донбай много ездит. А у «невыездных», наверное, разные причины. Кому-то это просто не нужно. Кто-то ждёт. Но просто так ждать – бесполезно. Под лежачий камень вода не течёт.

– Недавно от нас ушёл поэт Леонид Гержидович. Каким ты его знал? Каков творческий масштаб этого человека?
– Я его знал очень близко. Много раз бывал у него не только «в гостях», но и как участник его таёжных дел. С кедровой шишкой помогал, фундамент нового дома заливал. О масштабе говорить, наверное, не мне. Большое видится на расстоянии. Это был добрый, надёжный, важный для меня человек. Мир без него стал хуже. Очень надеюсь, что нашими общими усилиями детище его – фестиваль «Юго-Александровский родник» – будет продолжено. И станет носить его имя.

– С уходом с литературной сцены поколения шестидесятников все явственней ощущается потребность в систематизации представления о словесности Кузбасса. Нужна книга о местной литературе, нужно создать музей. Или, может, оно того не стоит? И пусть идёт самотёком…
– Дела не бывает без человека. Найдётся человек, который потянет этот проект, – будет дело. Не найдётся – будет только ряд благих пожеланий. Это я к тому, что да – и музей нужен, и монография о местной литературе, и книжная серия «Жизнь замечательных кузбассовцев» с биографиями, в том числе и наших писателей: Небогатова, Буравлёва, Киселёва и других. Но вот лично я не готов этим заняться. Найдётся человек – постараюсь ему помогать.

– Поговорим о литературной студии «Притомье». Какой она была до тебя, какой стала. Что будет со студией дальше?
– Я застал руководителем только Сергея Донбая, мне трудно судить, что было до того. Говорят, в советское время, под крылом комсомола было здорово. В принципе, я никакой революции не произвёл и не собираюсь. На занятиях больше звучит стихов не студийцев: литературная учёба – это, прежде всего, воспитание вкуса и ликвидация безграмотности. Всё остальное – это уже внутреннее дело писателя. Есть огонёк, есть работа – может
выйти толк. К сожалению, гарантий никто дать не может. Годы упорного труда, случается, уходят впустую.
Что будет со студией дальше? Надеюсь, всё то же: неспешное чтение стихов по кругу и разговоры о поэзии. Иногда – о прозе. Опять же – уповаю – найдётся человек, который сможет приходить и слушать это, терпеть это и немножко этому радоваться.

– Журнал «Огни Кузбасса» ведёт политику на расширение. До каких границ это продолжится?
– Это не политика на расширение. Это восстановление горизонтальных связей, которые были бездумно порушены упованиями на невидимую руку рынка. А расширение связей с другими регионами и журналами – это не цель, это средство. Так мы узнаём новых авторов, которые делают наш журнал лучше. Так наших писателей узнают в иных краях, и это, смею надеяться, делает лучше издания этих иных краёв.

– Стал бы ты переубеждать молодых поэтов, что публичные страницы, группы «ВКонтакте» и количество просмотров чтений стихов – не творческий показатель? Как их вернуть в бумажные журналы, в книжное пространство?
– А что – показатель? Переубеждать нужно не молодёжь в контактиках, нужно мир переворачивать с головы на ноги. Мы сейчас живём в мире, где слово писателя, учителя, учёного – ничтожно. Авторитетов нет. Нравственные ориентиры в тумане. Хотя, возможно, это дым сигарет с ментолом… Пока мы и мир не очухаемся, не обозначим твёрдые ориентиры – переубеждать бесполезно. Прежде чем вычерпывать воду, нужно заткнуть бреши. Хотя бы самые большие.

– В последнее время из уст «продвинутых» чиновников можно услышать слова: «Литература обязана стать услугой». Твоё к этому отношение.
– Литература (учительство, врачевание) – это служение. Там, где служение пытаются заменить услугой, счастья не будет. Это дорога туда, где жена и муж оказывают друг другу супружеские услуги, а детям – услуги по рождению и воспитанию. Это дорога в ад, с заходом в дурдом. Возможно, вымощенная благими намерениями.

Беседовал
Александр МУХАРЕВ.