Шаг в сторону

Не спросил, знает ли Раиса Мазина про фуд-арт – особое то ли направление, то ли
отклонение в искусстве, когда вполне обычные продукты превращают в художественные, как считают творцы, объекты.

Скорее всего, знает, ведь, к примеру, фамилия итальянского художника Симона Рашели ей знакома. У Симона, как услужливо подсказывает и показывает интернет, есть проект «Meat products», в котором авангардно и прегадостно соединены бытовые предметы и… мясо. Представьте, что стул, утюг, унитаз состоят, как какой-нибудь баран, из плоти. Если аккуратно ободрать шкуру, то увидишь мышцы, сухожилия, хрящи стула при полном отсутствии красоты в привычных ее выражениях. Такие провокационные инсталляции должны любить воинствующие вегетарианцы: часть зрителей, поглядев на мясной унитаз, наверняка хотя бы на некоторое время перестанет воспринимать мясо как традиционный продукт питания…
В фут-арте встречаются и иные материалы, и тогда тортики становятся скульптурами; фрукты складываются в цвета национальных флагов; зелень заменяет кукольные наряды; картины стряпаются из лапши, а мухоморы – из яиц и помидорных шляпок с майонезными горошинами.
Но, собственно, рассказать я хотел о Раисе Мазиной, стоящей на опушке фут-арта, а не о Симоне Рашели и прочих авангардистах-провокаторах…
Первое мое знакомство с Раисой Мазиной – заочное – случилось на выставке по поводу Дня работника сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности. Столы щедро и бесстыдно ломились от продукции кузбасских производителей, она глумливо дразнила, манила, дурманила, звенела. И вдруг среди этой вакханалии обжорства – небольшой тигр колбасной наружности, не теряющий достоинства и скрытой мощи даже среди гор деликатесов, мясных роз и розовых нарезок. Глаз остановился на нем, спасая мозг, который вдруг задумался не о чревоугодии, а о вполне технологических мелочах: как это делается? Сколько это делается? Куда это девают потом?

Картина «Утро в сосновом лесу» из мясо-колбасной продукции

Кто этим занимается?
Потом случались другие выставки-презентации и фотографии. На них у деревенского домика с крылечком открывались двери, в окошке виднелась вазочка с цветами, а рядом с домом росло дерево со скворечником и птичкой на ветке. Барашки били копытами, куры кудахтали, кораблики плыли, розы цвели. Медведи встречали утро в сосновом лесу, вытягивая из памяти обрывки мыслей: на исходнике – картине Ивана Шишкина – и медвежат, и их мамку рисовал другой художник, Константин Савицкий… Всё было сделано, как нетрудно догадаться, из мяса и колбас оформителем готовой продукции (так звучит ее должность) Раисой Мазиной.
При личной встрече Раиса Владимировна то и дело рвала нить беседы отступлениями про то, что ее композиции, поделки и скульптурки к искусству отношения не имеют; что ни газете, ни читателям ни она, ни ее жизнь не должны быть интересны; что для нее это одна из граней любимой работы; что вокруг так много разных интересных людей, о них и надо… Пришлось огрызаться: мы сами с усами и лучше знаем, что и для чего «надо».

Её работы всегда вызывают интерес.

В детстве она училась в художественной школе; первая ее работа, попавшая на выставку, – ныряльщик, выполненный в технике граттаж. Камни, водоросли, пузырьки воздуха, сам ныряльщик выцарапывались на черном воске, в итоге очень напоминая линогравюру. Потом было художественное училище, потом – взрослая жизнь, в которой она была швеей, закройщиком легкой одежды, занималась машинной вышивкой. Потом были декрет, перестройка, вечное выживание. Вышивала лейблы на куртках. Пыталась торговать. Выкладывала в баночки рыбу, которую чистили-солили в несколько пар рук прямо на квартире…
А потом, как уверена до сих пор, ей повезло…
Был конец 2002 года, предприниматель Анатолий Волков решил, что колбасу и мясо нужно продавать красиво, и этому помогут нарезка и вакуумная упаковка, нетипичные для того времени. Собеседование Раиса прошла успешно, а практическим экзаменом стала презентация волковской продукции для китайской делегации. Слайсеров – машин для нарезки – на предприятии тогда еще не было, вспоминает:
– Вызывают: два десятка китайцев приехали, нужно сделать нарезку. Дают нож и ставят передо мной корзину колбасы, я не представляла, что можно сразу столько увидеть! Невероятное количество сортов! Даже не знала, нужно у некоторых из сортов чистить шкурку или нет… Что мы тогда видели хорошего? Пустые прилавки… Понимала, что мне нужно доказать. Не докажу, что могу делать что-то особенное, – не примут. Мне нужна была работа, а в цех невозможно попасть – конкуренция…

Шедевр от Симона Рашели, в отличие от работ Раисы Мазиной, агрессивен и не гастрономичен.

Она смогла…
Со временем мясная нарезка, даже эффектно выложенная, стала нормой, и в ее жизни появились мясные картины и фигуры…
Кстати, вы знаете рецепт создания скульптуры? Нужно взять каменную глыбу и отсечь лишнее. А вот как действует Раиса Владимировна:
– Чтобы сделать, например, тигра, мне нужно было изучить его. Открывала интернет, сначала скелет этого тигра, потом мышцы, прорисовывала на листах, чтобы почувствовать, каким он будет. Потом брала особый пенопласт, который хорошо режется и не разлетается на мелкие горошинки, склеивала. Сверху формы – пара миллиметров нарезки… В мясе и мясных изделиях есть почти вся палитра от белого до черного. Каждый кусок мяса может иметь свой оттенок, а в зависимости от того, как срежешь мясо, получишь иную фактуру. Для изготовления тигра использовалось сырокопченое мясо. Розовый – наверное, говядина, уже не помню. Носик – брала самые темные места… И когда он был практически завершен, задумалась: из чего же будут его глаза? Если они будут ненастоящими – это провал! Сорвалась в последний момент, завтра выставка, осталось совсем мало времени, поехала в специальный магазин за настоящими стеклянными глазами, и он сразу ожил! Этот блеск в глазах сыграл свою роль…

Колбасный тигр.

Добавлю, что тигра, как и наиболее серьезные картины, она изготавливала около десяти дней без отрыва от производства, а последние штрихи делала в пять часов утра. Потому что мясо – специфический материал, тигр или курица из него «живет» меньше суток, потом начиная подсыхать и менять форму. Исключение – мясные картины, которые после вакуумизации (помещения в вакуумную упаковку) способны сохраняться несколько месяцев.
Мясо, по Мазиной, такой же материал, как дерево или металл, пластик или камень. Да, при работе с ним есть определенные ограничения. Так, для композиций не берут вареную колбасу, потому что уже через час-два она заветривается и теряет цвет. Зато копченые и сырокопченые колбасы или сырокопченое мясо сохраняют первозданный вид и цвет дольше. Конечно, как и к любому другому материалу, к мясу нужно привыкнуть.
Свои работы Раиса Мазина с гастрономической стороны не воспринимает, это украшение, может быть – еще одна грань выпускаемой на предприятии продукции. Но вот некоторые посетители выставок смотрят на мясные скульп-турки утилитарно. Было – прямо во время московской «Золотой осени» украли кораблик с парусами из подкопченной свиной шкурки. Однажды стащили курочку, недавно – лебедя из сырокопченого мяса. Несчастные гурманы: предвкушали праздник, капали желудочным соком, а под тоненьким слоем нарезки нашли пенопласт…
Еще раз напомню: она не считает себя творцом, она скромный человек. Но мясные скульптурки и картинки для нее – светлые пятнышки в серости обыденной жизни, ей интересно ставить трудные задачи и решать их. Так, уже несколько лет Раиса Мазина мечтает сделать Мону Лизу. Даже представляет ее – в большой богатой раме, основные краски, полутона, тени – из привычных мясных продуктов. Это тебе не мишки в лесу, на изготовление Моны Лизы может уйти не меньше месяца.
Опыт создания портрета у Раисы Владимировны есть: несколько лет назад она уже пробовала делать лицо шахтера на фоне Кемеровской области.

Игорь Алехин.