Дитя любви

Семейная молочная ферма запущена в деревне Калтышино.

Не новость, что у победы много отцов, зато поражение – всегда сирота. Вместе с многочисленными отцами мы едем на праздник, в деревню Калтышино, где во чистом поле за полтора года выросла семейная молочная ферма Лечи Халидова на две сотни дойных коров.

У нее есть старшие сестры: за четыре года гранты на семейные животноводческие фермы в Кузбассе получила дюжина крестьянских (фермерских) хозяйств, но рождение и становление каждой из ферм – событие знаковое, названия у них похожи, а лица, характер, судьба – сугубо индивидуальны…

Светло и чисто. Бетонные проходы и кормовые столы, деревянные (что принципиально для хозяина) полы, пластиковые окна. Коровами пока заставлены лишь три неполных ряда из четырех. Первых животных сюда перегнали ночью, всего несколько часов назад. Они азартно хрустят донниковым сеном. Одна из только что прибывших новоселок перепуганно голосит и скачет, задрав хвост, пока скотники не привязывают-таки ее на новое место жительства. Она, вполне возможно, еще не забыла старого помещениия, приспособленного под коровник, холодного и сырого тумана, полумрака, ручной чистки навоза, перемерзающей воды, тяжелых молочных фляг. А здесь – непривычная пугающая чистота, высота, блеск молокопровода, по которому парное молоко попадает в четырехтонный танк-охладитель, современное навозоудаление…
— Я построил, как мне нравится и как я хотел, — негромко говорит свое торжественное слово Леча Халидов. — На сегодняшний день мои мечты сбылись. Спасибо всем. Это большая помощь для меня. Все время рядом были, все время контролировали… Без гранта мне одному эту ферму было бы строить очень тяжело и очень долго, а может, никогда не построил бы, не знаю. А теперь мне будет стыдно и позорно подвести, теперь здесь должны стоять лучшие коровы…
Отцы тоже говорят – красиво и весомо (не то, что Леча, чуть позже он словно оправдывается: говорить не умею, я не политик) – про новорожденную ферму, возрождающуюся деревню; в трое ножниц кромсают на куски красную ленту; с удовольствием дают интервью и отвечают на вопросы.
— …мы целых два года предлагали Халидову кредит на строительство, любой нормальный человек сразу бы ухватился за такое предложение, а Леча все считал свои возможности да откладывал решение…
— …из многих фермеров выбрали именно этого, потому что знакомы с его успехами в овцеводстве и основательным подходом к любому делу. Помогли с оформлением документов на грант, советами специалистов, связями…
— …в этом уникальном проекте больше десяти миллионов рублей безвозмездных средств – наши! В областной комиссии по грантам полтора десятка человек, могли бы ему и не дать, но хорошо знаем его по программе обеспечения населения овцами…
Леча согласно кивает: без всех вас – Россельхозбанка, районной администрации, департамента сельского хозяйства, строителей и далее по списку – ферма могла бы остаться мечтой. Да, пусть она, его ферма, считается плодом общей любви и общих усилий, он не против. В это верят все отцы. Так, наверное, и есть…
Ориентировочная стоимость семейной фермы Лечи Халидова – 17 миллионов рублей. 10,4 миллиона из них – средства гранта, около пяти миллионов – банковский кредит. Обычно на такие деньги строят фермы для сотни коров, у Халидова будет вдвое больше, соответственно, стоимость одного ското-места на его ферме составляет 85 тысяч рублей. Это в три-шесть раз дешевле, чем на некоторых современных животноводческих комплексах, где стоимость ското-места доходит до полумиллиона. Соответственно, и себестоимость молока у Халидова будет несравнимо ниже, и окупаемость проекта планируется в обозримом будущем, а не в новом веке…
Про Халидова «Кузбасс» за последние лет пять-шесть писал пару-тройку раз, потому что на его примере видно, как человек деловой и предприимчивый может мечтать и добиваться исполнения своей мечты.
Вообще-то большую часть своей жизни Леча Халидов был строителем, но в начале века за работу с ним рассчитались баранами и овцами, которые стали множиться, приросли крупнорогатым скотом да лошадями и в конце концов перестали умещаться в рамках личного подсобного хозяйства. В 2011 году Халидов официально стал фермером. Его отара доходила до тысячи маток; немало его овечек по областной программе разъехались по многодетным семьям в разные районы Кузбасса; Леча любит, когда животное покупают не для шашлыка, а для разведения; когда другие после страшного засушливого года массово резали животных, он объяснял: зарежешь, а как потом восстанавливать?!
Корма Халидов, естественно, теперь заготавливает сам, посевные площади постепенно довел до тысячи с хвостиком гектаров, половина из них – зерновые. Две с половиной сотни гектаров для выпасов. Создал новые рабочие места для деревни, в которой иных рабочих мест попросту нет.

После выхода фермы на проектную мощность собирается надаивать по 900 тонн молока в год. На вопросы о собственной переработке старается не отвечать: сегодня перед ним стоят совсем другие задачи, да и цена на молоко пока устраивает…
— Леча, — спрашиваю, — ты, когда мечтал о ферме, представлял все именно так?
— Я все видел так. Единственно, благоустройство еще не сделано. Саженцы посадим, ограду сделаем, дорожки. Не успели. Да и сам комплекс будет бело-желтый, красивый, как по проекту.
— И тебе нравится, как все получилось?
— Да, как это может не нравиться? Там было как попало, а здесь – как надо.
Кстати, даже то, что работы по благоустройству пока не выполнены, не помешало ферме быть нарядной и праздничной: снег да морозец великолепно справились и с грязью, задекорировали строительный мусор…
Сегодня, по факту, очень легко найти логику в его пути к фермерству и молочной ферме. Но очень многим такой путь оказался не по силам, они не смогли и не сумели ни развиться, ни выжить, свидетельством тому брошенные фермы да зарастающие поля.
Обилие отцов победе, наверное, не вредит, победа это выдержит. А дальше, после праздника, начнется нормальная жизнь обычной фермы, одной из многих, и так было бы хорошо, чтобы никогда не были сиротой ни семейная ферма Лечи Халидова в частности, ни сельское хозяйство в целом…
Игорь АЛЕХИН.