Одушевляющий камень

В Кемеровской областной научной библиотеке имени Федорова проходит уникальная выставка скульптур Игоря Суворова, топкинского резчика по углю и дереву.

Фото автора

Эксклюзивный вариант

Страсть к процессу «резать с пользой» появилась у Игоря давно – когда ему было десять лет. Тогда дядька подарил мальчишке два резца. С тех пор он и стал собственноручно изготавливать фигуры из дерева. Потом начал присматриваться к другим материалам. Мрамор? Так нет у нас мрамора. А вот уголь… Попробовал, получилось. Оформил документы индивидуального предпринимателя.

Михайло Волков. Фото Алены Суворовой

– Мощный толчок всему этому делу произошел в 2007 году, – рассказывает Игорь Суворов. – Тогда в город приезжал губернатор нашей области, мои работы выставили как диковинку. Он был первый, который оценил не материал, а качество. Подошел и сказал: «Хорошие работы». И спросил: «Продаются?» А я тогда ещё только для себя делал. Вот мысль и закралась: а почему бы не продавать? Поэтому теперь моя дочь Алена – мой продюсер, у неё дизайн-студия и эксклюзивные права на мои изделия. Она же берет заказы. Ещё когда училась в техникуме, ходила с моими деревянными работами в музеи и на выставки, показывала их. Так и сказала: «Папа, ты меня вырастил, теперь я тебя буду растить». Если бы не она, я бы сидел дома и резал для себя, для друзей. Скажу честно, у меня нет большого желания выставлять работы в магазинах (только один приятель уговорил меня выставить у него в отделе немного работ). Просто я не хочу, чтобы они выставлялись как «ширпотреб».

Сущность из недр

Мрамор – холодный. А уголь – как дерево, он теплый. «Как женщина», – находит сравнение Игорь. Хотя работа с этим материалом – грязь и пыль, и мастер из-за этого уже пять лет не чувствует запахов. Дети ругаются, что Игорь без защиты работает, но что делать – вдохновение… Порой так увлекаешься, что снимаешь респиратор, чтобы посмотреть внимательней. Отойдешь, увидишь неточность, и опять работать, забыв про защиту. Иначе упустишь что-то важное.

Хозяюшка каменного угля

Самое тонкое дело – услышать, как материал сам, изнутри себя, подсказывает сущность. Вот скульптура святой Варвары. Взял Игорь кусок угля в руки, увидел, что в нем что-то есть. Сначала думал монаха вырезать, уж больно был камень на мудрого старца похож. А потом как осенило: если кусок этот расколоть, из него женская фигура выходит. Внутри, в глубине, женская сущность прячется. Расколол, а это – святая Варвара! Покровительница шахтеров из своих недр выходит.
– А почему она покровительница? – рассуждает Игорь. – А потому, что, когда на неё гонения были, её скалы спрятали. Она имеет власть над горами, над скалами. Вот у меня в мастерской стоят иконы, а рядом – идолы. У меня спрашивают: «Почему?» Я отвечаю: «Деды верили в иконы, а прадеды – в идолов». Так и получается, что по сущности святая Варвара имеет власть над камнями. По сути. Это душа земли, душа скал. Как царевна подземного царства.
Ассоциация с работами Игоря Суворова возникает неожиданно: так это же уральские мотивы в кузбасском колорите! Медные рудники и угольные шахты мифологически связываются воедино в ощущении защитников опасного труда, его мастеровых героев. Святая Варвара – Хозяйка Медной горы. Михайло Волков – Данила-мастер. Игорь рассказывает, что скульптуру Волкова, которую он подарил музею «Красная горка», повторил несколько раз. И «рудознатец» всё такой же в копиях получался – сидит, камень в руках держит; но вот только ленточку мастерового на голову скульптуре «повязал» – тут же получился Данила-мастер.
И ещё, кстати. Сына Суворова Данила зовут…

Освобождая тайны

К любому материалу у Игоря особое отношение. Кажется, что он невероятным интуитивным образом чувствует какую-то тайну, которую хранят деревья и камни. И постоянно словно прислушивается, чтобы тайну эту освободить.

Cтарый воин

– Дерево живет тысячу лет максимум, а камни миллиарды лет, – объясняет он. – Некоторые вот лежат с сотворения мира, в них гораздо больше информации. Ведь информация собирается вокруг нас. Я пытался это понять: как рождается мысль? И понял, что мысль всегда приходит из окружающего пространства. В голове – наша память. То есть мы — компьютер, в котором слоями лежат файлы памяти. А мысль приходит извне. И эту информацию всё вокруг нас хранит. Поэтому, представляете, сколько её в камне накапливается за миллиарды лет?
В этом году Суворовы поехали в Шушенское. Стали ставить палатку, а там что-то мешается. Палатку приподняли, там булыжник лежит. Игорь объявил: «Заберу его домой». Дети смеются: «Зачем?» А просто в нем что-то было, в этом белом булыжнике. Привез Игорь его домой, положил в мастерскую на полку. Может, вырежет из него что-нибудь, может, так и будет лежать. Всё зависит от того, насколько камень захочет открыться мастеру.
– Я больше люблю философские работы, – признается Игорь. – Либо такие, чтобы люди просто веселились либо, смотря на работу, думали. Мои дети смеются, что я режу до тех пор, пока работа «убегать» не начинает. В смысле, до тех пор, пока в ней душа не появится. Этот процесс, кстати, по времени разный бывает. Вот у меня есть работа «Обвал». Это там, где шахтер стоит на коленях, у него ноги придавлены лавой. Эту работу я сделал после аварии на шахте «Ульяновская» буквально за полтора месяца. Но чего-то не хватало для завершения, и тогда я принялся за силуэты женщины с ребенком, которые ждут наверху. Одновременно и именно его ждут, и не именно его. Эта работа посвящена, может, всем женщинам и детям. Я ведь сам – безотцовщина. В этой работе я постарался передать это. И её я делал четыре года. Она такая, изнутри.

Тонкости мастерства

Игорь обычно делает сразу несколько работ одновременно: «Какая работа зовет, я к ней иду». Ну, если только эта работа не на заказ. Потому что если есть обязательства – нужно просто садиться и работать. И все равно стараться так, чтобы в любой заказной работе была часть души. Хотя иногда это трудно: заказывают из угля и танки, и автокраны, и паровозы…
– Я считаю одно: если ты любишь материал, с которым работаешь, то у тебя все получится. Когда я начинал резать, у меня ширина резцов была максимум полсантиметра. А сейчас, честно сказать, некоторые работы из угля режу даже бензопилой. Просто я его сейчас понимаю, и он, уголь, меня понимает.
Хрупкость материала решается с помощью особого состава, которым Игорь пропитывает материал по мере его совершенствования. В этом проблема создания фундаментальных скульптур из угля. Потому что теоретически по размерам можно сделать любой кусок. Но склеивающий состав пропитывает только внешний слой. А чем больше кусок, тем больше у него внутреннее напряжение. Сантиметр пропитки его не выдерживает. И хотя недавно Игорь сделал уже метровую скульптуру, за ее долговечность он пока поручиться не может:
– Обратитесь через 10 лет, скажу – выдержала или нет…
Долговечность работы зависит ещё и от качества угля. Понятно, что, если он хрупкий, волей-неволей приходится пропитывать, если плотный – его режешь и режешь…
Я недоумеваю:
– Но у вас же есть возможность выбирать уголь по качеству?
– А зачем? – смеется Игорь. – Зачем делать из более легкого материала? У меня же фамилия – Суворов. Вот зачем мой предок через Альпы прошел? Теперь фамилия обязывает легких путей не искать…
Евгения РАЙНЕШ.