Глаз да глаз за помощью

— Помогите мне получить жилье на правах участника Великой Отечественной войны — такую просьбу изложил нам по телефону прокопчанин Юрий Воронов. И тут же уточнил: — Мне 66 лет.

Понятно, что сам я не воевал. Но был ранен при исполнении служебных обязанностей на военной службе в 1969-м. Есть у меня удостоверение, где четко сказано, что я имею право на льготы и преимущества, установленные для инвалидов Отечественной войны. Вот уже восемь лет, как из-за того ранения я стал абсолютно незрячим. Квартирую по чужим углам.

Ни кола ни двора…

Едем в прокопьевский поселок Маганак. Именно там инвалид I группы по зрению арендует двухкомнатную квартиру вот уже год.
…Он не хочет выглядеть беспомощным и не хочет, чтобы его жалели. Например, встав с дивана, сам берет с подоконника папку с копиями судебных решений, апелляционных определений. Истцом был он, Юрий Воронов. Ответчиком – администрация города Прокопьевска.
Юрий Дмитриевич требовал предоставить ему бесплатное жилое помещение на том основании, что он, потерявший зрение после травмы при выполнении служебных обязанностей, приравнен по льготам к участникам Великой
Отечественной войны. Понятно, что исковое заявление ему помогал составлять адвокат.
— Но сейчас я от него отказался. За три года, как сужусь с администрацией, всё не в мою пользу. Хотя адвокат уверял, что поможет мне решить квартирный вопрос. И за что я ему только деньги платил?! – сокрушается Юрий Дмитриевич.
Я зачитываю вслух один из удививших меня абзацев судебного решения:
«Судом установлено и не оспаривалось сторонами, что Воронов Ю.Д. в администрации г. Прокопьевска на учете граждан, нуждающихся в предоставлении жилья, не состоит. С заявлением о постановке на учет не обращался. Доказательств обратного судом первой инстанции не добыто. Не предоставлены они в суд апелляционной инстанции…»
В исковых требованиях Юрию Дмитриевичу отказывали, прежде всего, по этой причине: нет заявления. А просто слова, как известно, к делу не пришьешь.
— Как это не было заявления?! Я же все документы собирал. О том, что жилья не имею, о том, что инвалидность после службы в армии получил.
— Если вы отдавали заявление, у вас должно быть подтверждение этого из отдела по учету, распределению и приватизации жилья, — говорю я, вновь перебирая копии из «досье» Юрия Дмитриевича. Нахожу заявление с просьбой выделить ему комнату в муниципальном доме ветеранов.
— Не писал я этого заявления. Да и зачем мне комната в этом доме? Она ведь не будет в моей собственности и никому после моей смерти не достанется.
— Не будем о грустном, Юрий Дмитриевич. Живите долго, — стараюсь я успокоить разволновавшегося мужчину.
— Как же быть спокойным, если мои документы на квартиру пропали?! И вообще мне предлагали вместо квартиры койку в доме инвалидов. Но там, как мне сказали, высчитывают за питание и обслуживание 75% от пенсии. А мне-то что тогда останется? Нет уж, пусть квартиру дают. Как участнику Великой Отечественной войны. Читайте, читайте вслух, что в удостоверении написано.
Вновь читаю, что он имеет право на льготы и преимущества, установленные для инвалидов Отечественной войны. Про бесплатное жилье в удостоверении не сказано.
Осторожно, чтобы не обидеть Юрия Дмитриевича, спрашиваю, почему, дожив до 66 лет, он не имеет жилья? Ведь трудовой стаж у него немаленький – 28 лет. И весь – горняцкий. Хотя инвалидность оформлена с 1970 года. То есть через год после травмы при несении служебных обязанностей в армии.
— Я, считай, всегда обманным путем электриком на разрезы устраивался. Да и видел раньше в очках. Последние годы перед пенсией на Краснобродском разрезе работал. А жил неподалеку, в поселке Трудармейский. Домишко у меня был небольшой и старый. Продал его еще в 2007 году, когда из района в город переехал.

Жениться бы не помешало

Законный брак у Юрия Дмитриевича был один. Женился он рано, еще до армии. И папой стал в 19 лет (сын родился). А на развод потом подала жена: зачем ей нужен инвалид? Но от алиментов не отказалась. До совершеннолетия сына Юрий Дмитриевич платил их исправно. Кто-то из доброжелателей подсказал, что теперь он, незрячий инвалид, имеет право взыскать алименты с сына. Но отец не будет этого делать. Ему достаточно своей пенсии. Она у него, немаленькая по размеру, и есть та льгота, какую получают участники войны. В общем, Юрий Дмитриевич не малоимущий. Хотя в квартире нет даже шкафа для одежды. Что-то висит на гвоздиках, а что-то разложено по картонным коробкам.
— Зачем покупать мебель в чужую квартиру? — рассуждает Юрий Дмитриевич.
Сейчас он живет с гражданской женой. Но она пока в больнице: ногу сломала. Вот он один и хозяйничает. Вчера пол помыл. Сегодня себе сварил. А за продуктами, если понадобится, может сходить соседка.
— А разве к вам не приходит соцработник? – удивляюсь я.
— Но ему же надо платить, — говорит он.
— Это очень маленькая сумма за отдельные виды работ. С вашей-то большой пенсии она будет совсем не накладной. Давайте позвоним в соцзащиту, — предлагаю я.
— Не надо. Ее специалисты у меня здесь были. В обиде я на них, — прерывает меня Юрий Дмитриевич. – Они мне тоже с квартирой не помогают.
Едем к тем самым специалистам соцзащиты Нэлле Ильинской и Татьяне Дворецкой. Они, как и их руководители, действительно не однажды встречались с Юрием Дмитриевичем. И искренне сочувствуют бесквартирному инвалиду.
— Мы говорили Юрию Дмитри-евичу, что в Федеральном законе «О ветеранах» четко прописано: право на получение мер социальной поддержки по обеспечению жильем имеют участники и инвалиды Великой Отечественной войны. То есть те, кто воевал в период с 1941-го по 1945 год, — объясняют специалисты. — Особая, льготная, очередь и у инвалидов боевых действий в горячих точках. А Юрий Дмитриевич получил травму не в результате боевых действий. Так что нет у него права на бесплатное жилье.
— А на социальное в доме ветеранов? – спрашиваю я.
— Мы называли ему перечень документов для оформления в дом ветеранов. Но Юрий Дмитриевич меняет свое желание. То хотел в дом ветеранов, а то вдруг заявляет, что не хочет…
Мы вместе решаем, что сходим в отдел по учету, распределению и приватизации жилья и из первых уст узнаем о судьбе заявления инвалида. Увы, услышанное там тоже не в его пользу.
— Заявления о постановке в очередь на получение жилья от Воронова не было, да мы бы и не приняли его. Уже потому, что Юрий Дмитриевич не относится к той категории лиц, у кого есть льготы на получение бесплатного жилья. Он не малоимущий.
Что же касается дома ветеранов, то в нем Юрию Дмитриевичу было отказано. Мы давали ему ответ.
Главный специалист Марина Шельпацкая дает мне этот документ. Читаю:
«…Вам было отказано в получении жилья в доме ветеранов в связи с тем, что оно там предоставляется тем, кто может себя обслуживать. А вы являетесь инвалидом по зрению и не можете себя обслуживать. А в доме ветеранов не предусмотрен персонал, который бы ухаживал за вами. От места в доме инвалидов вы категорически отказались…»
— А если бы у Юрия Дмитриевича была зрячая жена, способная за ним ухаживать, мог бы он рассчитывать на комнату в доме ветеранов? – спрашиваю Марину Валерьевну.
— Требуется подтверждение, что он женат. Есть свидетельство о регистрации брака?
Знаю, что нет. Но знаю и то, что Юрий Дмитриевич собирается сменить гражданский брак на законный. Как жена из больницы выйдет, так сразу в загс.
Это же пообещал он мне и по телефону. А еще сказал, что если не положена ему бесплатная квартира (в боевых действиях не участвовал), то он согласен на дом ветеранов.
Удивительно, почему адвокат (уж он-то должен знать закон) сразу не объяснил, что подразумевается под льготами участника войны. Сколько времени, сколько денег ушло на суды! Неудивительно, что и нервы у Юрия Дмитриевича стали сдавать…
Всё-таки помощь нуждающимся должна быть не только адресной, но и «зрячей». Особенно людям невидящим…
Галина БАБАНАКОВА.
г. Прокопьевск.