Море горя. И любви…

Сахалин, судна «Справедливый» и «Андромеда» доставили сюда выживших и погибших с судна «Дальний Восток».

Вместе с судном «Дальний Восток» в Охотском море погибли жених
и невеста: он – с Камчатки, она – из Кузбасса.

Прошло девять дней с того страшного момента, как огромный корабль (рыболовецкий морозильный траулер) «Дальний Восток» повторил судьбу «Титаника».Напомним, 2 апреля рано утром в Охотском море судно дало крен, встало вертикально и ушло на дно, забрав жизни более половины команды (из 132 человек выжили только 63).
Прокопчанин Игорь Вебер, сын Надежды – повара с «Дальнего Востока», до последнего верил в то, что его мама жива… Что она – среди тех, кого подобрали пришедшие на помощь суда, кто был поднят с места крушения пусть обмороженный, оцепеневший от ужаса, морозного ветра, снежной воды, искалеченный, без сознания, но все же спасенный.
И кроме фамилии Вебер он искал в списках (и так же умолял: «Ты только держись! Живи!») еще одну фамилию – Акименко. Потому что мама и Сан Саныч не смогли бы жить друг без друга…
Ведь 57-летняя Надежда ушла в рейс счастливой. И не боялась айсбергов и ЧП: плавбаза «Дальний Восток» считалась непотопляемой. И не боялась штормов, потому что после многих лет одиночества была не одна…
— Сан Саныч, надежный, был рядом… Именно такого мужчину мама, хоть и не говорила никогда раньше, но, думаю, ждала всю жизнь, — говорит 36-летний сын Надежды с грустью и нежностью. — Они строили планы вместе и погибли вместе… на пике счастья…

Надежда (справа) любила и Кузбасс, и море.

Горнячка-морячка

Из родного Прокопьевска (где Надежда окончила школу, вышла замуж, растила сына, рассталась с первым мужем, где много лет проработала на шахте на подъеме клети) она с сыном уехала в 1996-м, к родне во Владивосток.
— Она, горнячка, сроду не думала, что станет… морячкой. Год проработала продавцом, но душа к этому не лежала. А как я служить в армию ушел, и мама… ушла в море, — объясняет сын.
Впрочем, Надя в море влюбилась не сразу. Одно дело – любоваться волнами и дельфинами с берега. Другое – самой выдержать эту ширь, эту силищу, наконец, эту вечную качку!
— Но характер у Нади – железный. Приняла решение – не отступит. Первое время ее мучила «морская болезнь». Но она ее победила… И уже вскоре стала считать, что нет на свете ничего лучше моря. С тех пор мы со счету сбились, сколько раз она в рейсах была, — рассказывает Надина подруга – Нина Агафонова. – А работа в море очень тяжелая. Сначала Надя работала на разделке рыбы в цеху на судне. Потом стала поваром на корабле. Она всю жизнь очень хорошо готовила борщи, котлеты, макароны по-флотски, булочки… И свою команду не раз баловала какой-нибудь вкуснятиной. На дни рождения стряпала экипажу сюрпризы-тортики. В рейсе, длившемся по полгода, а то и год, в одинаковых днях и монотонном труде, на такой маленькой тесной «земле» (палубе судна), сюрпризы были особо в радость…
И Надю-повара уважали, называли сестренкой…
— В 2010-м мы с мамой и уже с моей семьей вернулись в Прокопьевск, — рассказывает Игорь. – Маму потянуло на родину… Но и с такой же силой, как только мы здесь обосновались, ее потянуло назад в море. Она сказала, что «еще чуть-чуть». Мы остались, она уехала, ушла в рейс.
Навстречу любви…

Звонок

Ее, «королеву камбуза», не раз перебрасывали с судна на судно, как и других моряков. «Кадровики» из руководства компании, формируя очередную команду, набирая новичков, всегда разбавляли ее опытными кадрами. И повар Вебер такой уже была… Поэтому назначение на очередной (как выяснилось потом — предпоследний в ее жизни) корабль приняла спокойно. Драила, красила камбуз, вешала домашние шторки на иллюминаторы, проверяла, все ли закреплено, готово к качке… И в рейсе встретилась с механиком Сан Санычем, тоже одиноким, тоже живущим только морем и жизнью выросшей дочки. Как и Надя, души не чаявшая в сыне и внучках…

Игорь с младшей дочкой, внучкам Надежды пока не говорят, что бабушка больше никогда не приедет.

…Когда-то, много лет назад, она горячо спорила с вычитанной фразой: «Нет лживее советчика, чем предчувствие». Приводила примеры, как люди, слушая сердце, опаздывали на самолет, который следом терпел катастрофу… Или сдавали билет на поезд из-за навалившейся странной тоски, придумывая любой пустой предлог и узнавая позже, что избежали смерти… Или находили друг друга чудом, обретая счастье…
Надежда верила своему сердцу!
Ведь на ее следующее (последнее) судно — на «Дальний Восток» — повар Вебер и механик Акименко получили назначение снова вместе. И, уйдя в рейс 3 января 2015-го, обещая родным вернуться в разгар лета, они, в последнем перед катастрофой звонке, выложили новость…
— Позвонить домой с моря трудно, оттуда возможны лишь телеграмма или сообщение по радио- или спутниковой связи. Но это дорого, и сделать можно только от капитана, и только по очень вескому поводу, — объясняет Игорь. – Мама связалась со мной 30 марта (за два дня до крушения судна. – Ред.). В день рождения Сан Саныча. Я передал поздравления. Рассказал, как наши дела, как растут дочки и скучают по бабушке. А мама порадовалась за нас и сказала, что они решили: рейс будет последним, после него — уедут на Камчатку, чтобы прожить вместе до старости… Я поздравил. Видел же – мама рядом с этим мужчиной расцвела. А то, что муж жену к себе в дом ведет, это правильно. Я сказал маме: ничего, что от нас ты будешь жить далеко, будем в гости ездить!

Иконка

Сын Надежды и дочка Сан Саныча, приехав на Сахалин и найдя «своих» среди погибших, доставленных кораблем «Андромеда», поддерживали друг друга. И, конечно, искали, кто из выживших видел повара Вебер и механика Акименко во время крушения…
— Я нашел матроса, который вспомнил, что видел «второго повара» (это про маму), выскочившую на палубу без теплой одежды, когда судно тонуло.
— Она искала гидрокостюм? Просила помочь ей добраться до сброшенных плотов?
— Нет. Думаю, ее последние мысли были о Сан Саныче, она искала его.
…Сын Надежды, в 1999-2003-м ходивший в моря матросом, «рулевым», может предположить, как тонул «Дальний Восток»:
— Судно затонуло, как «Титаник». Потому что в носовой части, на баке, якорные отсеки с воздухом. И когда судно стало набирать воду с кормы, «нос» свечкой встал… Поначалу много говорилось про «Дальний Восток», что затонул за 15 минут. Нет, мне рассказывали спасшиеся, уже на воде были плоты, а люди всё с кают на палубу выходили, стояли, смотрели спокойно… Потом свет погас, это машинное отделение затопило, оно же на самой нижней точке судна находится (и механик Акименко, которого, спускаясь, искала Надежда, вероятно, погиб вперед нее. – Ред.). С этого момента судно пошло на дно. Но до этого момента капитан должен был подать сигнал «SOS!». Однако не сделал этого. Вот почему спаслось так мало… А еще мне рассказывали, что на борту не было шлюпок, и где лежали гидрокостюмы, которые помогли бы выжить в холодной воде, многие не знали… Мама тоже так и прыгнула в воду – без спасжилета, без гидрокостюма… Как же ей, наверное, было страшно решиться на прыжок с такой высоты! Надеюсь, они с Сан Санычем все-таки нашли друг друга и прыгнули вместе… Но шанса выжить у них не было. Могли продержаться в такой воде всего пять-восемь минут… Почему судно начало тонуть? Почему так всё плохо было со спассредствами? Мы, родные всех погибших, ждем ответа.
…На опознании сын сначала узнал маму по иконке на цепочке на шее. Хотел с иконкой и похоронить, думал об этом по дороге в Кузбасс, когда борт МЧС на Пасху приземлился с ним и мамой в Новосибирске, а потом эмчеэсники довезли их до Прокопьевска. Но после похорон в понедельник ему передали из ритуального зала мамины вещи. И… ту самую иконку.
— Мы поняли, так «захотела» мама. Оставила ее нам на память…
…А Сан Саныча похоронили далеко от Кузбасса и его Надежды — на Камчатке. Но их родные души — вместе…

Лариса Максименко.