Нерассказанная сказка

К 50-летию фильма «Морозко» раскрылась тайна бабушки-сказительницы из окошка, которую сыграла Анастасия Зуева

Почти сто лет семья Волнушкиных хранила историю актрисы, радуясь славе этой своей приемной дочки, гордясь её Сталинской премией и народной любовью. И не обижаясь на «рекламную», официальную биографию великой Зуевой — без «пятен», без намека на суму и тюрьму, да и на Волнушкиных тоже…

— Просто время было такое опасное. Вот и придумала наша Зуиха про то, как актерскую долю выбрала, свою особую сказку, — с любовью, по-простому, по-деревенски кличет актрису ее племянница Нюся, 91-летняя новокузнечанка Анна Дмитриевна Панова, показывая старые фото…

Сирота

В биографии актрисы её детству всегда отводилась скупая пара строк: отца лишилась рано, мать-вдова вышла замуж снова, Настю забрала тетка, отвела ее в женскую гимназию… Потом была учеба на актрису в Москве (в 1916-м поступила во 2-ю студию МХАТ, в 1924-м – в труппу МХАТ), и – взлёт!

Но откуда у городской гимназистки взялось такое удивительное знание деревенской жизни да певучий говор? Да жесты? Настолько коренные, узнаваемые, народные, что даже Горький, заметив Зуеву в спектакле, сказал: «Лучше, чем в жизни»…

Вот эту русскость актриса и «взяла» от приемной мамы, но не от вымышленной городской, а от… крестьянки Марфы Волнушкиной!
— Я, Зуиху в сказках, в кино видя, всегда нашу Марфу в ней признавала, — говорит Анна Дмитриевна. – А вообще мы, Волнушкины, родом из-под Клина, из села Веденского… В начале XX века муж Марфы погиб, она осталась с детьми. И было по ту пору такое: монастыри раздавали в семьи сирот, на воспитание. То ли то были подкидыши в обитель, то ли грех среди послушниц случался, то ли родные передавали сирот монахиням, не в силах содержать, и те их судьбу дальше устраивали. К тому же за взятую в дом сиротку по царской программе деньги тогда обещались. Марфа и взяла из монастыря сироту Настю Зуеву, маленькой. А после её от нее не забрали. Так Зуева и выросла с Марфиными дочками Аней, Марусей и Настей (моей мамой), в самый голод и в лютое время, — объясняет Анна Дмитриевна. А чем семья тогда была?

— В семье всё едино делали: и работали вместе, и ложки одинаково брали. А столы, лавки тогда были деревян-ные! Самовары ведер-ные! У всякого дома – станки, и все ткали, пряли, песни пели. А весна придет – расстилали холсты на снегу. А лето придет – самая страда, — незаметно переходит на интонации бабушки из окошка, из киносказок, Анна Дмитриевна, не подражая, они ей – родные. — Но все равно время учиться Марфа детям находила, о будущем думая. Сама была грамотной, и дочки грамотными выросли.

…Две старших дочери Марфы и Настя Зуева, как выросли, в Москву
уехали, работать, пошли в ткачихи и «в няньки». А с Марфой осталась младшая дочка Настя.
— Ее горничной в дом Саввы Морозова, фабриканта, работать взяли. И Морозов, заметив симпатию между своим кучером и горничной, сосватал их. У них девять детей родилось, я – восьмая. А как мне исполнилось четыре, мама умерла, и бабушка Марфа нам мать заменила, — вспоминает Анна Дмитриевна.

…Все дочки Марфы, в том числе приемная Настя Зуева, меж собой очень дружили. Старшие вышли замуж, оставшись в столице. Лишь Зуева, «в няньках» попав в семью артистов, «заболела» театром и жила только им.
— Помню, тетя Настя Зуева к нам в село приезжала, варенье варить. А я на пень взобралась, с песнями, развлекая. Она и сказала: «Нюська, надо не орать, а петь, чтобы актрисой стать», — смеясь, рассказывает племянница…

Репрессии

В 1930-м вдовца с девятью детьми да с бабкой Марфой, отказавшейся «откреститься» от семьи, сослали в Сибирь.
— Отца объявили «врагом народа», потому что отказался вступить в коммуну. Ехали в никуда, в болезни, голод и на смерть… А как выгрузили нас из «телячьих» вагонов, свалили на берегу Томи. Про то, как мы паром ждали и как потом бараки строили (одну лопату на десять мужиков выдавали, и мы руками землянки рыли), никогда не забуду.

— А актриса Зуева, уже популярная, могла вам помочь вернуться?
— Нет, её саму уберегло только то, что Волнушкиным – не родная. А отец мой строил КМК. Мы чудом выжили. Не переписывались с тетей Настей — нельзя было. А как отца реабилитировали, мы уже не вернулись на родину, полюбили Сибирь.

…После Великой Отечественной Анна Дмитриевна, фронтовичка, заехала к тёткам в Москву. И на спектакле, где играла тетя Настя, сидела в первом ряду.
— И как только захлопнулся занавес, Зуиха сбежала со сцены, обняла меня: «Ну, Настасья, копия!» Да, я копия умершей мамы… Уговорила она неделю пожить у нее, в «коммуналке»…

Перед смертью актрисы (она умерла в 89 лет, в 1986-м) они обнялись снова. Зуева приезжала в Кузбасс на свадьбу еще одной внучатой племянницы.

…Из всех ролей Зуихи её племянница Нюся больше всего любит «бабушку-сказительницу» в «Варваре-красе». И тоску из фильма — по малой родине, где «грибов видимо-невидимо»: маслята, белые, волнушки. Это всё осталось только в прошлом и в памяти — и у Нюси, и у актрисы Зуевой. В войну родное село Волнушкиных было стерто с лица земли…

Лариса МАКСИМЕНКО.