Живые корни

Cемья Чивкиных в 30-е годы (в верхнем ряду слева – Анна Чивкина, рядом с нею справа (третий по счету) – Тихон Чивкин). Фото из архива семьи Молчановых.

Спустя 72 года мариинский врач Лариса Молчанова впервые встретилась со своей сестрой Клавдией из Брянской области
Неожиданная находка

Найтись двоюродным сестрам, потомкам семьи Чивкиных из Брянской области, в 1933 году бежавшей от раскулачивания на Кубань, помогла дочь Ларисы Федоровны – преподаватель английского языка из Новосибирска Вероника Молчанова. На её запрос по интернету откликнулся 46-летний родственник из Брянска Алексей Чивкин. Он и разыскал Клавдию, познакомил сестер, лично встретив прошлым летом на брянском вокзале двух сибирячек – мать и дочь. «Правда, мы так и не поняли с ним, кем и по какой линии приходимся друг другу, – признаётся 73-летняя Лариса Федоровна из Мариинска. – Но Алексей сообщил нам важную информацию: его отец перед смертью поминал имя сородича Тихона Чивкина. Этот Тихон – мой родной дядя, у которого на Брянщине, мы точно знали, живет со своей семьей дочь Клавдия».

Побег

Дед и бабушка Ларисы Молчановой – Кирилл и Харитина Чивкины – вырастили шесть сыновей и дочерей, старшие из которых, имея уже собственные семьи, по традиции продолжали жить с родителями. Их «родовое гнездо» располагалось в деревне Вустарь Суземского района Орловской губернии, в которую тогда входил и г.Брянск. Держали крепкое хозяйство из лошадей и коров, работали не покладая рук, вызывая зависть своим достатком: у каждого мужика в доме зимой была шуба из овчины, теплые валенки и сапоги. «Это был голодный 1933 год, но наша семья еще держалась». За это она и поплатилась, лишившись всего, что имела, но оставшись в живых благодаря именно Тихону, старшему сыну. В руки его, единственного коммуниста в семье и работника сельсовета, однажды ночью попал список односельчан, подлежащих раскулачиванию и немедленному выселению. В этом списке оказались и его родители – Кирилл и Харитина Чивкины.
В полном составе семья собралась в считаные минуты. Уйти надо было тихо, чтобы никто не видел и не слышал, иначе – расстрел. Взяв на руки малолетних детей, пропитание и иконы, Чивкины навсегда покинули родной дом, двинувшись через Украину на Кубань. Там и растворились среди свободно передвигавшихся переселенцев, искавших лучшей доли, обосновались в одной из станиц под Краснодаром. Харитина через полгода скончалась. И всю оставшуюся жизнь семья прожила в нищете, потеряв на войне комбата Тихона и его младшего брата Афанасия.

Мама

Про родственников, особенно про любимого старшего брата Тихона, Ларисе часто рассказывала при жизни мать Анна Кирилловна, в замужестве сохранившая фамилию Чивкиных. Остаток своей жизни она прожила в Мариинске вместе с семьей дочери.
– Нам легче жилось, чем родственникам: в молодости судьба забросила маму на Север, где в 50-е годы были уже двойные оклады, – уточняет Лариса Федоровна, родившаяся на Сахалине. – Мама была медсестрой, но работала как врач: обслуживала вызова, принимала роды, удаляла зубы, зашивала раны. Когда мы впервые поехали к родным с Сахалина на Кубань, мне было уже десять лет. Но из всей выжившей родни, с которой 13-летняя мама бежала в 1933 году от верной гибели, она так и не свиделась со своей племянницей Клавой.

Клавдия

В марте ей исполнилось 75. Родилась она на два года раньше своей двоюродной сестры Ларисы, родиной которой после Сахалина стал Кузбасс. Прошлогодняя летняя встреча очень сблизила сестер. «Потрясающая женщина, она мне стала как подружка! – делится эмоциональная Лариса Федоровна. – У сестры очень красивая певучая речь – наполовину украинская, наполовину русская!»
В отличие от худенькой Ларисы Федоровны, до сих пор работающей в здравоохранении и имеющей здоровую любящую семью, у полной Клавдии Тихоновны, зоотехника по образованию, личная жизнь не задалась. Один сын облучился в армии и умер, второй после избиения уличными отморозками навсегда остался инвалидом и живет со своей хворой матерью. «У Клавы очень больное сердце и жуткие отеки! – отмечает Лариса Молчанова, много лет возглавлявшая в Мариинске терапевтическое отделение ЦРБ. – Я расписала ей лечение и периодически звоню теперь, корректирую».

Подарок с родины

Жизнерадостная, улыбчивая, добрая Клавдия Тихоновна оказалась единственной, кто хорошо знал, где находится усадьба предков. Знала, потому что живет в Суземке (в 10 км от Вустари), куда вместе со своей матерью вернулась сразу же после войны. Сюда и привез всех в июне Алексей Чивкин.
– На наше счастье, там оказались соседи, – с воодушевлением вспоминает моя собеседница. – Тоже две сестры, только родные, и такого же возраста, как мы с Клавой, – по 70 с небольшим лет. До войны они жили в Вустари вместе с родителями, которые часто тепло вспоминали Чивкиных.
Пожилые внучки бывших друзей-соседей, приехавшие на лето на свою малую родину, где теперь стоят только дачи, показали сибирячкам границу между их старыми поместьями. А вернее, тем, что от них осталось. За связь с партизанами немцы сожгли деревню вместе с жителями еще в 41-м…
«Сейчас мы покажем вам вашу яблоньку», – произнесла одна из сестер, невольно вызвав возгласы удивления: «Как! Сохранилась с 33-го года?!» «Да-да, – уверяли сестры, – мы выросли при этой яблоньке!» И тут все увидели старое высохшее дерево. Оно было уже черным – не то от молнии, не то от старости, с давно обломанной верхушкой. И вдруг Алексей, молча осматривавший яблоню, радостно крикнул: «Смотрите, смотрите, она живая!» И протянул Молчановым три небольшие ветки с зеленеющими на них яблочками. Все три вскоре перекочевали в дорожную сумку сибирячек.
– Вернувшись в Мариинск, мы первым делом отправились на кладбище к маме, – смахивает слезу Лариса Молчанова. – Под памятником на могилке была небольшая выемка. Туда, присыпав землей, мы и положили для мамы подарок с родины. По своей милой Вустари она скучала всю жизнь!
Наталья ЛЕБЕДИНСКАЯ.