Родная кровь

Состарившуюся отшельницу Агафью Лыкову из тайги в большой мир заберет её названая дочка?

19 лет назад Агафья, последняя из отшельников-староверов Лыковых, уже давно жившая одна на заимке, хотела обрести женское счастье. Она решилась удочерить 6-летнюю девочку! И увезти ее из Кузбасса (куда Агафью привозили к врачам) в тайгу, в Хакасию, на знаменитую заимку Лыковых.
Чтобы растить дочь среди гор.
Чтобы годы шли уже вместе с дочкой в труде и молитвах.
Чтобы передать ей старинные знания староверов, ради чистоты которых и ушли в 1930-е годы Лыковы на Алтай, а зимой 1940-41 года – еще дальше в хакасскую тайгу.
…Но взять девочку в дочки у отшельницы не получилось. И Агафья вернулась на заимку одна.
Однако выросшая, теперь уже 24-летняя, Марина не забыла отшельницу. И этой зимой, прослышав, как сильно болела 68-летняя Агафья в тайге, ее названая дочь потеряла покой.
— И вот теперь уже Марина! – срывая голос, кричит сквозь шум вертолета Александра Мартюшева, родная мать Марины и племянница Агафьи, без ревности, а только с тревогой и заботой, получится ли Маринина задумка. — Решила! Взять! Агафью Карповну! К себе!
И задохнувшись, шепчет:
— Марина послала меня за нею!
И пока я читаю это по губам, наш вертолет «МИ-8», летевший из Таштагола с «гуманитаркой» (он везет на борту 500 кг сена, 15 мешков дров, 200 кг провизии и свечей, батареек, бензина), ныряет привычным многолетним маршрутом к Агафье вниз.
…Белоснежная зубчатая стена Абаканского хребта отстает. Горы пониже, еще в пятнах апрельского снега, зеленея кедрами и ниткой реки с зеленоватой вешней водой, несутся под нами. Вертолет летит к Агафье, пережившей экстремальную зимовку…

Крест

…Как мог Карп Осипович Лыков с беременной женой Акулиной и с двумя маленькими детьми – Саввином и Натальей — в январе 1941-го, удаляясь от мира в отшельники, пройти по этим прекрасным, но опасным горам? Как могли Лыковы преодолеть 20-километровые каньоны с камнепадами? Пройти через горные речки, по тонкому льду омутов со смертельными полыньями? Через черневую тайгу и скалы…
Только русский мужик, упёртый в вере, мечте, способен на это. Только русская баба, идя за мужем до конца (благополучно родив после великого перехода сына Дмитрия, а через четыре года – Агафью), способна выдержать всё!
…А Карп Осипович искал (я «листаю» вершины гор — в иллюминаторе, всё не в силах выбрать лучшую) место их окончательного пристанища и молитв. Нашла! Вертолет проходит мимо горы, ветра над которой «расчесали» деревья, «выстроив» из них громадный крест.
— Крест! Заимка, точно, рядом! – кричу Александре.
— Да, великая ноша, — вздыхает, — выпала Лыковым…
И с трудом дождавшись посадки, она первой бежит через речку вброд на другой берег узкого, но бурного Ерината, к нарядным издали желтым поленницам свежих дров. К вышедшему встречать отшельнику Ерофею Седову (старому геологу из геолого-разведочной партии, открывшей миру в 1978-м заимку Лыковых), дружившему потом с Карпом Осиповичем и перебравшемуся жить к Агафье в соседи, когда она осталась одна, перехоронив всех своих).

Владимир Макута договорился с Агафьей о переезде ее в Кузбасс, предварительно, осенью

— Агафья жива, та-ам она, в своем доме, — стучит палкой старик Ерофей, улыбаясь и поворачиваясь к главе Таштагольского района – Владимиру Макуте, обняться.
Племянница бежит по крутой тропке вверх, к Агафье. А я…
Волна бьет выше сапог, заливая. Но не валит – дает пропуск к заимке. Догоняю Александру на пороге избушки маленькой, худой Агафьи.
— Тяжело болела-то зимой?
— Так тижело-то. Впервые-то Роздество пропусьтила (службу. – Ред.) А типерь ниче, на ногах.
— К Марине жить поедешь?
— К Марине?! (Засияла Агафья…)

Вертолет из Таштагола привез Агафье 500 кг сена и 200 кго продуктов.

Помощь

Пока над заимкой солнце (а через час погода испортится, предупреждает Ерофей), вертолет стремительно разгружают. Так же горячо идут уговоры Агафьи перебраться, наконец, с заимки к людям. Улететь с нами. Об этом просит Александра, просит Владимир Макута – со словами, что наш губернатор уважает и жалеет Агафьину старость и зовет переехать в Кузбасс. Шумим и все мы:
— Соглашайтесь!
Нас «давит» чувство вины, хотя и не виноваты. Ведь помним строчки из Агафьиного письма с просьбой прислать помощника, попавшего зимой в цивилизацию и в интернет: «…Со слезами и плачем прошу вас не оставить Христа ради, помиловать сироту, в беде страждущую… сил никаких не стало… здоровье совсем плохо … в избе нетоплено… круглосуточно голодом до последнего изнеможения (живу. – Ред.)».
Так что Агафью Карповну мы собрали бы вмиг.
Две козы, козел, три козленка. Могла бы взять с собой, могла — оставить Ерофею, который тверд: останется на заимке до смерти.

Саша Бесштанников два месяца помогал Агафье и Ерофею по хозяйству

Богатства у Агафьи немного. Старинные «тятины» старообрядческие книги.
Чугунки и кастрюли. Из еды (пост, неделя сухояденья) белеют лишь ростки проросшей пшеницы. Из вещей – ворох платков да подушка с матрацем. И ружье в постели, с которым Агафья спит и которое при нас прикрывает тряпицей…
— Не хочеца собираца, — жмурится от солнца и от радости подарков Агафья. Но соглашается: это будет последнее лето, а осенью, скорее всего, она решится…
Ведь все у нее стало сейчас хорошо. На весну, лето, осень запасы есть. А зиму сложную нынче пережить, после того памятного письма, помог, кстати, 18-летний Саша Бесштанников, прилетевший из томского села Гарь (благодаря старообрядческой «народной» почте и связям) на вертолете из Горно-Алтайска еще в феврале. Он носил старикам-отшельникам воду, нарубил дров на три зимы вперед и по-обещал Агафье с Ерофеем навестить их, помочь еще через год. А сейчас ушел с нами: ему пора в армию.

Семья

Простившись с Агафьей в праздничном платке, с Ерофеем, прижавшим к сердцу самый дорогой подарок в тайге – батон хлеба, мы улетели. До осени.
К тому времени у Марины, названой дочки Агафьи, родится четвертый ребенок. Для Агафьи, которую Марина с мужем решили перевезти жить к себе, в село, на Березовую Речку (или перевезут, но будут навещать, на реку Антроп, где два дома всего стоят, и там тоже родня Агафьи — тоже по линии ее матери Акулины — живет), младенец станет сюрпризом.
— 19 лет назад, когда Агафья просила меня отдать ей Марину, а я отказалась… У меня тогда как раз шестой ребенок родился… Я помню нежность Агафьи и изу-мление. Она увидела, как я купаю маленького в тазу. И Агафья (а ей было 50. – Ред.) сказала: «Я впервые такого маленького селовеська (человечка. – Ред.) вижу!» — вспоминает Александра.
И я киваю: да, в большой мир отшельницу сможет вывезти, притянуть её только семья. Та, где она впервые в жизни почувствует себя сразу и бабушкой, и мамой…
Лариса Максименко.