Сидельцы-малолетки, или А ведь был хороший мальчик…

На улице жара. Но от волнения озноб пробегает по телу, когда под зорким оком вооруженных охранников и видеокамер мы входим в СИЗО – следственный изолятор. Его обитателей в народе называют сидельцами. А правильнее – это следственно-арестованные. Мужчины, женщины и… дети. Точнее, несовершеннолетние. Последних — 24 человека от 14 до 17 лет. Специально для нас, представителей Кузбасской комиссии по вопросам помилования, их всех собрали в одном классе (филиал школы №65). Все пацаны в черных одеждах и коротко стриженные. Почти у всех на руках наколки. Не «татушки»-игрушки, а именно наколки. Как у взрослых. Да и статьи, по которым они обвиняются, тоже далеко не детские шалости: разбой, убийство, посягательство на половую неприкосновенность.

— Но я-то, считай, ни за что сюда попал. Всего-то за 42 рубля, — послышался обиженный голос с «галерки». Принадлежал он 14-летнему Диме.

I. — А эти 42 рубля были в чужом кошельке? – спрашиваю щупленького (на 14 никак не выглядит) Диму.

— То-то и оно, что в чужом. Но я его просто отобрал.

Звонкий хохот сотрясает класс. И от этого неуместного смеха сдавливает горло. По-матерински плакать хочется. Жаль оборванного Диминого детства. Но ведь это по своей вине, по своей воле он оказался в неволе.

Кошелек с 42 рублями – лишь один эпизод криминальных похождений щупленького мальчика. СИЗО – это уже «крайняя мера» по отношению к оступившимся несовершеннолетним. К ним в последние годы суды стали более милосердны. Сейчас во всех СИЗО области содержится всего 60 несовершеннолетних. Дожидаются или уже этапа, или еще суда. В детской воспитательной колонии (Мариинск) — 82 человека. А были годы, когда там отбывали наказание до 300 несовершеннолетних. По разным статьям уголовного кодекса: от мелкой кражи до убийства. Те, кто за убийство, в большинстве своем «досиживали» срок наказания во взрослой колонии…

— Пожалуйста, поднимите руки, кто воспитывался в дет-ском доме, — просит парней уполномоченный по правам ребенка в Кемеровской области Дмитрий Кислицын. Поднялось несколько рук. И раньше, как отмечает Дмитрий Владимирович, «детдомовских» рук было немало. Да и сейчас только в одном СИЗО-1 из одного детского дома сразу три пацана. Первым руку поднял тот, что сидел в среднем ряду на первой парте. Тоже маленький и щупленький.

— Тебя как зовут? – знакомлюсь с пареньком.

— Вова.

Прозвучало совсем по-дет-ски. Послышались уже отдель-ные смешки. И вновь стало грустно от того, что в этих стенах оборвалось и Вовино детство, да и нормальная юность ему вряд ли светит. Из одной колонии – в другую. Но я все равно стучу три раза по крышке стола, желая и Вове, и Диме, и Саше, чтобы это наказание было последним.

Саша – домашний мальчик. И семья нормальная. Занимался спортом – борьбой. Но не туда силу свою применил.

— Вы же знаете, как у нас, молодых, адреналин играет. На чужой «сотик» позарился. Хотя и свой у меня был… Это мне наука на всю жизнь.

Кстати, Саша был един-ственным, кто поднял руку в ответ на вопрос: «Кто любит учиться?». Другие честно отмолчались. Но учатся все. Хотя бы для разнообразия в «отсидке». Какое-никакое, а все-таки перемещение из комнат-камер сюда, в филиал школы №65. Правда, есть еще дворики для прогулок. Два часа ежедневно. Это больше, чем у взрослых. Растущий организм требует движения. Во двориках установили простенькие спортивные перекладины, турники. Качаются, подтягиваются, прыгают мальчишки. Но выше решетки уже не прыгнут. Дворики-то с крышами. А потому и здесь, как в камерах, небо «в клеточку». А под ногами не земля, не трава, а бетонный пол. Все. И наша прогулка по дворикам закончилась. Отсюда – в комнаты-камеры.

II. Нам разрешают для начала заглянуть в глазок. Это видит и тот, кто в камере. Мгновенно вытягивается по стойке смирно.

Теплый июльский луч каким-то чудом заглянул и в эту камеру. Но парень, стоявший у окна, явно не солнечный мальчик. Он уже получил реальный срок за свое подло-жестокое преступление.

— Это не я был насильником, а свидетели. Но пострадал только я, — парень пытается нас разжалобить.

— А кого ты обидел? – спрашиваю напрямую.

— Я ведь говорю, что никого не обижал… А вообще-то это был мальчик десяти лет. Он по соседству жил.

На условия содержания в СИЗО этот парень не обижается. Вот его кровать с белой простыней и серым одеялом. Вот полотенце, зубная щетка. Есть и свое мыло на полочке. А вот передач и денежных переводов он ни от кого не ждет.

Зато ждет посылок и писем другой парень, обидевший 13-летнюю девочку.

— У меня была только попытка изнасилования, – объясняет он. – Так получилось. Я все осознал. Дурак был.

Еще один лучик солнца проскочил в камеру сквозь железную решетку (на лето стекла в окнах вообще выставляют), на лице парня задержался какое-то мгновение. Но и его было достаточно, чтобы разглядеть в глазах несовершеннолетнего арестанта и слезы, и раскаяние.

А мне вспомнились слова начальника детской воспитательной колонии в Мариинске:

— Лучше не смотреть дела наших воспитанников. Лучше смотреть им в глаза. Вот в них-то можно прочесть, исправится этот подросток или так и пойдет по кривой дорожке.

А шансы исправиться сейчас действительно дают многим, не лишая в начале свободы. Только за прошлый год более 3,5 тысячи несовершеннолетних было привлечено к административной ответ-ственности. А в производстве у следователей находилось 779 уголовных дел о преступлениях несовершеннолетних. Большинство подростков получили условную меру наказания. Выдержат ли?! Вот в чем вопрос.

III. Психолог Светлана Валентиновна, рассказывая мне о сидельцах-малолетках, не называет не только их фамилий, но и имен. А все потому, что верит: каждый может начать жизнь с чистого листа. Ей жаль тех людей, кому преступники и подозреваемые принесли немало бед. Но и самих оступившихся тоже жаль. Мало у кого из них есть оба родителя. И нормальных семей тоже мало. Жестокость породила жестокость.

А уже сотрудники СИЗО, вздохнув, признавали, что даже здесь, в изоляции, подростки живут по законам волчьей стаи: каждый за себя, выживает сильнейший.

Хотя жестокость в них все-таки пытаются подавить… добром. К пацанам приходит священник отец Василий. У многих рядом с наколками на груди висят крестики. Правозащитники бывают постоянно, члены общественного совета, преподаватели школы искусств. Убеждаются, что выполняются все нормы по содержанию, питанию, отправке в колонию после вынесения приговоров. Следователи и суды в отношении несовершеннолетних с делами не тянут. Другое дело, если сами подследственные пишут кассационные жалобы и ждут новых решений. Но этим чаще занимаются взрослые сидельцы. Кстати, про написанное. Есть в СИЗО и библиотека. Но читают здесь мало. Телевизор, радио – это по расписанию. Но все равно все в курсе, какая жизнь на воле. Саша просит передать привет его тренеру. А вот Вова привет своему детскому дому не передает. Может быть, на это есть причины. Хотя я точно знаю, что именно в этом детском доме очень стараются, чтобы жизнь мальчиков и девочек была приближена к домашней. Пятиразовое питание, модная одежда, загородный отдых, деньги на личных счетах, очередь на свое жилье… здесь, в СИЗО, конечно, такой «домашней» атмосферы нет.

Специально по моей прось-бе принесли из бухгалтерии список продуктов на завтрак, обед, ужин. В перечне и мясо, и масло, и молоко… Завтрак в среднем 36 рублей 50 копеек, обед – 34 рубля, ужин – 11. По сравнению с детдомовским меню существенная разница. Сходство в одном – и там, и там это хлеб за казенный счет. Правда, как сказали мне в СИЗО, некоторым несовершеннолетним следственно-арестованным с воли присылают по 10-15 тысяч рублей. В буфете их можно отоварить.

А вот председатель областного детского фонда Татьяна Бочкарева привезла уже для всех не деньги, не съестное, а настольные игры – футбол, хоккей, пазлы. И все тут же кинулись играть. Первый гол забил, кажется, Вова. Запрыгал от радости совсем как ребенок. Ах, если бы не эта черная одежда, не стрижка «под ноль» и не статья за грабеж, то выглядел бы таким хорошим мальчиком…

Галина БАБАНАКОВА.