Танцы в марлевом платьице. Для папы

Ей часто снится один и тот же сон. Будто она, тонюсенькая, почти невесомая девочка, танцует в платьице из белой марли. Она кружится, смеется и чувствует, как ее подхватывают сильные отцовские руки…
На этом сон Тамары Викторовны обрывается.
А ведь было, было и наяву когда-то: накрахмаленное мамой белое платьице и танцы. Под патефон, а то и аккомпанемент собственных губ: «Ля-ля-ля, тра-ля-ля…» Уж очень хотелось шустрой Тамаре, чтобы понравились танцы ее папе – герою войны Виктору Федоровичу Данилову. Но это уже потом, взрослея, Тамара запомнит имя отца. А когда он на войну ушел, то она, двухлетняя кроха, думала, что папа – это тот, кто мужчина. Любой дядя – это и есть папа. Взрослые вначале смеялись, потом сердились, и наконец мама достала черно-белую фотографию и сказала:
— Вот твой папа. Только он – один-единственный.
Единственным был он и для мамы — любимым мужем, отцом ее дочек — Валентины и Тамары.
Имя Тамара именно он и дал младшей дочке. Вернулся из командировки в Грузию и сказал:
— Пусть будет Томочкой. Красивое ведь имя.
И мама, конечно, согласилась.
Она вообще не могла вспомнить, чтобы у них с мужем были какие-то разногласия. Однажды, правда, очень обиделась за то, что он не все рассказал о себе. Помогла… цыганка. Как-то она вошла к Даниловым. Но не поворожить предложила, а Виктора обняла. Что-то говорила на своем, на цыганском, а отец по-цыгански и отвечал. Оказалось, что еще в детстве он, воспитанник детского дома, сбежал оттуда. Примкнул к цыганскому табору. С ним и кочевал по городам и весям, пока не повзрослел. А повзрослев, женился, но о цыганской кочевой жизни промолчал. Мама за это сердилась недолго…
А потом началась война… Писем, как говорила мама, пришло немного. С переездами, к сожалению, не все сохранились. Но последнее – вот оно. Тамара Викторовна читает, не скрывая волнения: «Добрый день, дорогая моя Маруся и милые дети Валя и Томочка. Шлю вам низкий привет и крепко целую вас. Сообщаю вам, что я пока жив и здоров. Живу, как часовой механизм. Нахожусь под Старой Руссой. Но я не знаю, как вы сейчас живете, получаете ли вы деньги от моего жалованья. Некоторых моих товарищей уже нет, а я пока болтаюсь…»
Отец еще и пытался шутить в том письме. И, конечно, просил писать — на имя лейтенанта Данилова. Такое было у него звание в начале 1942 года. Такое и осталось навсегда: под Старой Руссой он погиб. Уже спустя годы маме в Мариинском военкомате назовут точную дату гибели – 3 марта 1942 года. А вот место захоронения неизвестно. Это и камень на сердце, и тяжелая ноша, которую до самой смерти носила Мария Ивановна, а теперь носит дочь Тамара Викторовна Тихонова. Уж так хотелось ей побывать на отцовской могиле, положить цветы, просто помолчать.
Она и молчит в минуту памяти 9 Мая. А потом опять вспоминает. В том числе и свое марлевое платьице. А потом увидит во сне, как танцует она под отцовскую «Цыганочку». Мама рассказывала, что отец хорошо на баяне играл. Конечно, если бы он вернулся, то все было бы по-другому. А без него – нищета, вечная нехватка денег даже при строжайшей экономии. И образование Тамара получила только среднеспециальное: окончила медучилище. В общем, от марлевого платьица — к марлевым повязкам, бинтам. Но работу свою Тамара Викторовна очень любила. Став медицинской сестрой, а это все одно, что сестра милосердия, она выхаживала больных. И папу своего, боевого лейтенанта Виктора Данилова, она тоже не раз выносила с поля боя. Во сне. Но чаще во сне танцевала под папин баян.
Ее мама была вдовой фронтового офицера. А у Тамары Викторовны статус «ребенка войны». И потому за погибшего отца получает теперь 700 рублей. Деньги невеликие, но эта прибавка к пенсии будет потрачена поистине на святое дело. Тамара Викторовна купит алые гвоздики и принесет их к памятнику погибшим воинам. Как будто и на могилу своего папы. А еще она купит конфет, фруктов и раздаст их со словами:
— Пожалуйста, помяните моего папу Виктора Федоровича Данилова.
Мы помянули…

Галина БАБАНАКОВА.
НА СНИМКЕ: Тамара Викторовна с последним письмом своего отца.
Фото Сергея Гавриленко.
г. Березовский.