Жизнь после другой жизни

Развитие трансплантации органов в Кузбассе – этот вопрос стал ключевым в повестке дня X научной сессии Кузбасского научного центра, совмещенной с заседанием Медицинского совета области. И не случайно. Сегодня в Кузбассе — три реальных базы для трансплантации органов. Это Кемеровская областная больница, Кузбасский кардиоцентр и городская клиническая больница №3 г.Кемерово. Но работать с оптимальной нагрузкой они не могут.

Возможности медицины

Стоит напомнить, что развитие трансплантологии в Сибири началось именно с Кузбасса: в 1969 году в Кемеровской облбольнице был открыт первый за Уралом и всего лишь шестой в огромном СССР центр трансплантации органов.

В прошлом году специалисты Кемеровского центра трансплантации органов провели 47 трансплантаций почки – наибольшее количество за всю историю работы центра. Прежний их рекорд составил 39 пересадок за год. Сегодня областная больница готова к трансплантации еще одного органа – поджелудочной железы. Это крайне важно для больных сахарным диабетом. Ведь зачастую неизлечимое заболевание почек, «требующее» их замены на донорские органы, является именно следствием диабета. И пересаживать почку, оставляя «неисправную» поджелудочную железу, означает одно: через несколько лет донорская почка тоже погибнет…

В январе этого года врачи Кузбасского кардиоцентра успешно провели первую в нашей области пересадку сердца. На то, чтобы реализовать задуманное, предварительно подготовив кадры, получив необходимое оборудование и разрешение Минздрава, им потребовался всего год.

Хирурги областного гепатологического центра, действующего на базе кемеровской горбольницы №3, давно уже выполняют целый ряд уникальных операций на печени. Этот орган особенный: при частичном удалении (например, при онкозаболевании) он способен… отрастать заново, полностью восстанавливаясь до прежних размеров! В тех случаях, когда печень уже не может больше регенерировать, единственным выходом становится пересадка донорского органа. Больше всего в ней нуждаются больные циррозом печени. В настоящее время гепатологический центр вплотную подошел к проведению трансплантации. ГКБ №3 оформляет лицензию на данный вид деятельности, и уже осенью врачи рассчитывают выполнить первую пересадку.

Потребности больных

По оценкам специалистов, суммарное число кузбассовцев, которым трансплантация четырех названных выше органов могла бы сохранить жизнь, колеблется в диапазоне 350-400 человек в год. Реалии скромнее. И дело здесь не в недостаточном уровне развития региональной медицины – он-то как раз позволяет сегодня проводить такие операции. Главным фактором, сдерживающим развитие трансплантологии не только в Кузбассе, но и во всей России, участники сессии назвали проблему органного донорства.

Долгие годы трансплантация почки в нашей стране развивалась почти исключительно за счет трупного донорства. Органы для пересадки забирали после биологической смерти донора, то есть после остановки сердца. Почка в этом смысле «неприхотлива», может сохранять жизнеспособность еще примерно в течение часа. Все прочие органы человека после остановки сердца погибают.

На Западе трансплантологи еще в 60-е годы прошлого века доказали необходимость и возможность забора органов на основании смерти мозга донора. Были определены критерии мозговой смерти, позволяющие четко дифференцировать, когда человек перестает существовать как индивидуум и превращается в «препарат», дыхание и сердцебиение которого поддерживается лишь за счет медицинской аппаратуры. (Как правило, такое случается после тяжелых черепно-мозговых травм или гибели мозга в результате заболеваний).

Российским законодательством забор донорских органов по критериям смерти мозга был разрешен много позже. Но оценить возможности нового подхода ни врачи, ни безнадежно больные люди, для которых трансплантация становилась единственным шансом сохранить жизнь, не успели. В апреле 2003 года разразился скандал: в операционную московской горбольницы №20 ворвался ОМОН, чтобы предотвратить «убийство на органы». Омоновцев не остановили ни ссылки хирургов на российское законодательство, разрешающие забор органов по критериям смерти мозга пациента, ни безуспешные попытки оживить потенциального донора силами срочно вызванных «независимых реаниматологов». Было начато уголовное разбирательство, которое завершилось только два с половиной года спустя полным оправданием врачей.

Волны этого скандала разошлись по всей стране и докатились до Кузбасса. У нас за эти годы было два судебных иска к медикам. Правда, их не обвиняли в попытках убийства. Вдовы доноров настаивали лишь на компенсации морального вреда – на том основании, что их согласия на посмертный забор органов у мужей не спросили. Но в течение 15 минут после смерти человека получить согласие его родственников практически невозможно (а дальнейшее промедление превращает почки в трупный материал). И прокуратура отклонила иски, поскольку положение о презумпции согласия нарушено не было. Однако в течение почти двух лет врача, проводившего забор почки, вызывали в суд для дачи свидетельских показаний. Это возымело действие: донорская служба Кузбасса резко сбавила темп работы. Не забранный вовремя орган означает, что будет не одна смерть, а две, погибнет не только донор, но и не дождавшийся своей очереди реципиент. Хирурги понимали это. Но они тоже люди. А кому хочется закрывать собой амбразуру?..

Сегодня в Кузбассе 6 больниц имеют статус баз по забору донорских органов. В 2011 году было проведено всего два забора по критериям смерти мозга. В 2012-м – четыре. Причем в одном случае удалось помочь сразу троим больным: в Кемерове была пересажена почка, в Новосибирске – почка и сердце.

Участники X сессии Кузбасского научного центра обратились к департаменту охраны здоровья населения с предложением создать рабочую группу, которая «положила бы на бумагу» программу развития трансплантации в Кузбассе.

Как уточнила первый заместитель начальника ДОЗН Ольга Селедцова, формирование группы уже началось. Наряду с медиками туда обязательно должны войти юристы. Окончательный состав группы будет утвержден приказом департамента. Специалистам предстоит проработать обширный круг вопросов: сугубо медицинских, правовых, финансовых… Чтобы пациенты, которые попадут в программу, были уверены: они смогут получать поддерживающую терапию в течение всей своей жизни. Для справки: сегодня на лекарственную поддержку одного пациента с пересаженной почкой федеральный бюджет выделяет около 300 тысяч рублей в год.

Комментарий

Для богатых или для всех?

Есть мнение, что попасть в программу трансплантации смогут только состоятельные пациенты, способные купить для себя необходимый орган. За комментарием мы обратились к руководителю Кемеровского областного центра трансплантации органов Александру Сальмайеру:

– По российскому законодательству пересадка органов выполняется пациентам исключительно на бесплатной основе. Что касается гипотетически возможных «черных схем», когда пациент покупал бы право на внеочередную трансплантацию, отвечу так: донорские органы в принципе невозможно пересаживать «по блату». Донорская почка, например, может подойти лишь одному реципиенту из 60, а то и из 100. Потому что пара донор-реципиент должна быть совместима по очень многим параметрам, а не только по группе крови.

Сегодня на повестке дня – вопрос создания межрегионального центра транспланткоординации. Который координировал бы работу баз по забору органов и центров трансплантации, вел бы листы ожидания на пересадку всех органов и анализировал эффективность выполненных пересадок. Чем шире база пациентов, ожидающих трансплантацию, тем выше вероятность подобрать наиболее совместимую пару, больше шансов, что донорский орган приживется. Сегодня мы пытаемся сотрудничать в этом вопросе с Новосибирском. Даже в специальном растворе-консерванте донорские органы сохраняют жизнеспособность очень непродолжительное время. А до Омска, например, сегодня можно долететь только через Москву. И фактор времени играет не в нашу пользу.

Валентина АКИМОВА.

Фото Федора Баранова.

НА СНИМКЕ: руководитель Кемеровского центра трансплантации органов Александр Сальмайер и его пациентка. Первый раз врачи спасли ее 8 лет назад. За это время функция донорской почки постепенно «угасла», и операцию пришлось повторить.