Время оптимистов

Деревенский уклон

Без улыбки

Сколько мы ни говорили, ни ездили, ни дышали запахами коровьей жизни и деревни – он ни разу не улыбнулся. Замороженно ронял слова, отвечал на вопросы, молчал.

Председателем колхоза Владимир Иванович Галкин стал три года назад, когда прежний председатель совершенно неожиданно для его шестидесяти двух лет переизбрался и съехал далеко за пределы Кузбасса и сельского хозяйства, предварительно отправив поближе к морю семью. Казалось бы, тяни лямку, рви жилы, пока здоровый да не старый, – а не захотел.

Два первых пригалкинских года «Заря» работала более-менее стабильно, год прошедший стал страшным. Вот цифры от районного сельхозуправления.

В прошедшем году урожайность по «Заре» составила 4,3 центнера с гектара, это впятеро меньше, чем в среднем за последнюю пятилетку. От засухи погибли посевы на 3679 гектарах, в том числе 1922 гектара зерновых и 50 рапса, остальные – однолетние травы. Выручка в 2012 году составила 94 746 тысяч рублей, это на 8,934 миллиона меньше расходов (годом раньше выручка равнялась 145 миллионам, чистая прибыль – 9,256 миллиона). Кредитная нагрузка – 28 миллионов рублей долгосрочных кредитов и 6,5 миллиона краткосрочных. Рост кредиторской задолженности за год вырос с 11 миллионов до 25.

Но «Заря», в отличие от многих других хозяйств, постаралась и в трудный год делать все «как надо». Заготавливать корма. Сохранять молочное поголовье. Не сокращать площади посевов. Думать о будущем.

На своих сенокосных угодьях, которые после бесснежной земли так и не дождались дождей, заринцы вместо традиционных 40 центнеров сена с гектара накосили по центнеру. Потом заготавливали корма в Беловском и Гурьевском районах, в Алтайском крае, в Новосибирской области – под Юртами и Тогучином. Соответственно, каждый килограмм сена и сенажа по сравнению с нормальными годами давал дополнительные расходы: за право косить, на солярку для доставки, на командировочные. Корма получились скудными, дотянуть бы до травки. Если обычно в конце зимы заринцы не сдавали меньше десяти тонн молока ежедневно, то теперь сдают две тонны.

Урожая зерновых хватило только на семена. По ним, если сравнивать с предыдущими годами, колхоз не получил доходов примерно на 37 миллионов рублей.

Но «политику партии и правительства» «Заря» пока все равно выдерживает: сохранено стадо – 3600 голов крупнорогатого скота, в том числе полторы тысячи коров. В планах – засеять все 14 тысяч гектаров полей. Никто из 284 работников хозяйства не торопится с заявлениями об увольнении.

— Стадо сохранили, но впереди посевная, надо что-то думать, кредиты оформлять, но как? – словно спрашивает кого-то Галкин. — Везде в бригадах провели собрания, с людьми переговорили всеми, что с зарплатой будет туго, что неизвестно, когда будем ее выдавать. Люди вроде согласны. Все за то, чтобы сохранить хозяйство… Конечно, даем аванс. Мясо выписываем под зарплату. Хлеба даем под зарплату, молоко, мясо – по льготной цене, 70 рублей за килограмм. Хлеб – на взрослого работающего булка по 11 рублей, на ребенка – полбулки… А свыше этой нормы – уже по 15…

— А кто может помочь? — перебиваю председателя. — Чем можно помочь, если реально?

— Хоть бы деньгами. По телевизору-то много говорят. Хоть бы с убытками помогли… Мы 50 миллионов недополучили…

«Заре» уже помогли. 961 тысяча рублей – как пострадавшим от засухи. По тысяче рублей на корову – чтобы не резали. Много ли это? Затраты на посевную, даже по минимуму, за 15 миллионов рублей. К тому же кредиты тем, кто попал на пролонгацию, обычно не дают. Для этого нужна политическая воля.

Будет ли она? В конце уходящего года в Москве было принято решение о докапитализации главного агробанка страны – Россельхозбанка – на 40 миллиардов рублей, «чтобы больше было кредитов селянам». В этом году банк уже собрал от кузбасских аграриев заявки на проведение весенне-полевых работ на 1,4 миллиарда рублей. Выдано, по данным редакции, три кредита, остальные пока не проходят из-за задолженностей да закредитованности. Даже озвученные планы по погектарной помощи селянам еще не обрели рублевой значимости. Сейчас и банкиры, и аграрии ждут начала посевной в… Краснодарском крае. Именно оттуда начинает сеяться Россия, именно там слова и обещания должны обрести хоть какое-то воплощение…

Я не хочу к вам в город!

— Надеемся на лучшее, что мы доживем, что у нас будут урожаи, что у нас будут корма, — бойко сыплет слова Ольга Дерябина, техник по воспроизводству стада колхоза «Заря». — Колхоз мы должны сохранить. Мы понимаем, что это не наша вина. Не то, что у нас некому работать, что у нас нет техники. Я считаю, такие обстоятельства… В прошлом году у нас никто не жаловался, и скотники получали, и доярки…

— Насколько упала зарплата? Насколько хуже стало жить? – спрашиваю, поймав мгновение, нужное, чтобы набрать воздуха для следующей тирады.

— Говори, как есть, — командует Владимир Галкин.

— Я считаю, 5-6 тысяч все равно у доярок выходит.

— А разве это деньги?

— В прошлом году доходило и до пятнадцати. А у нас, если их много, их еще больше хочется, чем больше, тем лучше. Считаем, что это деньги. У нас свое мясо, свое молоко, мы всю жизнь так жили! Мы и дома выращиваем, нам и в колхозе дают по льготной цене. И хлеб дают, и молоко – все по льготной цене! Мы с мужем работаем в колхозе, все трое детей в нашей школе отучились. Дочь поступала на экономический. Сын выучился на помощника машиниста, все равно вернулся в колхоз и не собирается никуда уезжать! Вторая дочь работала здесь же дояркой, сейчас в декрет ушла, и тоже никуда не уехала. Потому что считает, что мы выживем, что у нас все будет хорошо!

— Кому-то надо и здесь жить, — вторит помощник бригадира Любовь Лозгачева…

— Но ведь в городе легче?

— Где легче?! – сыплет Ольга Дерябина. — Везде нужно работать. Мои живут отдельно, у всех семьи, у всех дети. Внуков три, будет четыре… В городе, я считаю, тоже тяжело. В городе эти квартплаты… Молочко надо купить, мясо надо купить И огорода нет, там нет ничего. Там эта суета – выйти некуда. Мы здесь спокойно вышли, пошли. Продукты у нас свои, творог свой, сметана своя. Овощи свои! Я всю жизнь здесь прожила, я не хочу к вам в город!

— Мои тоже в деревнях живут, — соглашается бригадир Валентина Никитенко…

— Дочь в городе, а сын здесь, в колхозе работает, — вторит Любовь Лозгачева.

— И все равно к мамке едет за молоком! — это опять Ольга Дерябина. — Это в четырех стенах сесть и сидеть в городе?! Нет, не пойдет!

В стайке у нее три коровы, телка, овцы. Свиньи были, но «сейчас вот прикололи. Осталось только для сэбэ».

Свиней в этом году в селе Шабаново, где «Заря» – самое главное предприятие, практически не осталось. Обычно их выращивают на паевом зерне, на недорогих комбикормах. Но после засухи-2012 первое не выдавали, вторые сегодня по такой цене, что с каждой свиньи получишь как минимум три-четыре тысячи рублей убытков.

В городе заринцев особо не ждут. Из вакансий – сторожить да охранять, это неплохая прибавка, когда живешь в деревне и выращиваешь молоко да мясо, но плохая ступенька хоть для карьеры, хоть для мечтаний о собственном жилье и будущем для детей.

Видимо, я патриот, раз больше не нужен нигде – это про них.

Про оптимистов

Кто-то скажет, что живем мы при капитализме, и что в таких условиях цена должна складываться из затрат и некоторой суммы сверху, позволяющей развиваться хоть отрасли, хоть отдельному предприятию. Такой механизм ценообразования уже давно действует во многих отраслях, но сельское хозяйство – исключение из капиталистического правила. Потому что в этой отрасли чрезвычайно высока социальная составляющая, и государство достаточно жестко контролирует цены на сельхозпродукцию. При социализме это удавалось делать, перераспределяя часть прибыли. Теперь, говоря грубо, риски сельхозпроизводства лежат в основном на плечах самих аграриев. Гипертрофируясь в трудный год.

С этой стороны колхоз «Заря», который производит хлеб, молоко и мясо, дает рабочие места, является селообразующим предприятием, благодаря которому в Шабанове много живности в личных подсобных хозяйствах и есть дети, будущее связывающие с землей, – обычное среднестатистическое экономически неэффективное производство…

В этом году в сельском хозяйстве как никогда много оптимистов. Тех, из «бородатого» анекдота, в котором пессимисты традиционно унылы и скучны: «Все, хуже не бывает»… И в котором в ответ – радостное: «Бывает!»

Игорь АЛЁХИН.

Ленинск-Кузнецкий район.

Фото автора.