Сны на двух языках

В минувшую субботу Государственная филармония Кузбасса порадовала земляков концертом «Праздник венского вальса». Оркестр Шенбруннского дворца (Австрия) и солистка Алеся Милютина (сопрано) собрали аншлаг в Большом зале филармонии.

Неудивительно. Кемеровчане шли посмотреть на Алесю – нашу землячку, в 13-летнем возрасте отправленную родителями на учебу в Германию, чтобы она, получив европейское образование, смогла сделать настоящую большую оперную карьеру. И вот перед нами – своего рода «отчет о проделанной работе».

Скажу сразу, впечатление он оставил двойственное.

Оркестр под управлением Гвидо Манкузи – выше всяких похвал. Штраус, Моцарт, Легар в исполнении этого камерного коллектива звучат изысканно, изящно, игриво – словом, ровно так, как и творили эти композиторы, создавая славу блестящей, пышной, шикарной Вене. Известно, что Шёнбруннский дворец – летняя резиденция австрийских императоров. Балы с польками-мазурками-вальсами, гламурные, как мы сказали бы сегодня, увеселения высшего света диктовали свой стиль. Но эта легкая танцевальная музыка освещена столь высокой традицией (в Шенбрунне играл сам Моцарт!), так виртуозна и мелодична, что не поддаться ее обаянию невозможно. А еще — невозможно устоять перед обаянием и артистизмом дирижера.

Гвидо Манкузи, стоя за пультом, устроил настоящий спектакль: он пересвистывался с барабанщиком, чихал (в буквальном смысле!) на первую скрипку, топал ногами, показывал виолончелям, как следует двигать смычком, наконец, отвернувшись от оркестра, дирижировал аплодисментами зала.

А вот Алеси нам не хватило. В более чем двухчасовом концерте она спела лишь три арии из классических оперетт, а потом, на бис, народную песню «Калинушка».

— Алеся, почему так мало?

— Но оркестр тоже должен был себя показать! Они первый раз в Сибири, надеются, что будут приглашены сюда еще…

— Когда вы запели «Калинушку», в которой про «милую матушку» да раннее замужество «на чужой сторонушке», зал просто обмер. А у некоторых оркестрантов даже слезы покатились…

— Да, народные русские песни – это мое, это то, с чего я начинала. Это мамины песни.

Алесина мама, Анна Васильевна, сидела в зале. И, наверное, тоже вспоминала в эти минуты то, о чем мы говорили с ней накануне. О том, что выросла она в простой крестьянской семье на Алтае. 15 детей было у ее родителей, Аннушка – четырнадцатая. Петь любили и умели все.

— Мама говорила: «Цыганская кровь играет!». Были у нас цыгане в роду.

А особенно блистали певческим талантом Анна с младшим братом. Заберутся на вершину тополя, что рос в конце деревни, и заливаются. «Точно – соловьи!» — смеялись односельчане. Анна мечтала, что, когда вырастет, станет знаменитой певицей. И приедет в родную деревню. В красивом, как у царевны, платье в пол. И выйдет на сцену деревенского клуба, и запоет. А все люди в зале заплачут. «Бабы местные всегда плакали, когда кто хорошо пел», — вспоминает она.

Получается, мечты сбылись. Хотя и воплотила их в жизнь не она сама, а дочка Алеся.

Алеся росла музыкальной и очень активной. Еще в Междуреченске, когда ходила в детсад, устраивала в группе постоянные концерты. И позже, в Кемерове, куда семья перебралась, когда Алеся училась уже в школе, Анна Васильевна первым делом пошла записывать дочку в музыкальную школу.

— А переехали мы 31 августа. Набор повсюду уже завершен. Но я выяснила, какая школа в Кемерове считается самой лучшей, и за руку привела ее на прослушивание.

В семье Милютиных для младшей дочки всегда старались выбирать все самое лучшее. Благо профессии родителей (мама много лет проработала директором крупного магазина, сейчас имеет свой бизнес, отец – горняк, владелец собственного предприятия)

давали финансовые возможности для этого.

Идея отправить дочь на учебу в Германию родилась у Алесиного отца. В одной из командировок он познакомился с семьей русских немцев, перебравшихся на ПМЖ в Мюнхен. «Если дочь у тебя такая талантливая, чего ей в России делать? – однажды прямо спросил его коллега. – Давай ее к нам, поможем первое время».

Алесе было тогда 13 лет. А на дворе – начало 90-х… Лихих, как принято сегодня говорить. Переломных. Крутых. Странных.

Короче, после всех обсуждений, слез, волнений и тревог Алесю отправили-таки в Мюнхен. А чтобы ее вокальное будущее не подлежало сомнению, вместе с ней в качестве наставника отправили в Мюнхен и ее преподавателя из ДМШ №1 Любовь Васильевну Коваленко.

— Алеся, трудно было?

— Поначалу очень тяжело. Я ведь воспитывалась тут, считайте, в советское время. Я помню, как у нас относились к иностранцам: это было что-то невероятное, что-то такое высокое. По крайней мере, и сочувствие, и почтение они вызывали. Почему-то думала, что и ко мне там будут относиться примерно так же. Ну, похоже хотя бы.

Однако ничего похожего не было. Одноклассники списывали у нее математику и дразнили «руссиш швайн». Она, приученная делиться, угощала их конфетами, а они подбрасывали фантики ей под окно и смеялись, когда уборщица делала ей замечание…

— Неужели ни разу не пожалела о таком решении родителей?

— Вначале очень жалела. Мне себя было жалко. Мне и сейчас иногда бывает себя жалко. Страшно хотелось домой. Но утешала себя тем, что надо идти дальше, надо добиваться успехов. Когда первые появились — стало легче.

А потом, когда поступила в Мюнхенскую консерваторию, нашла новых друзей, познакомилась с соотечественниками, стало проще.

Любовь Васильевну Коваленко Алеся называет второй мамой. «А я тогда которая? Третья?» — шутила ее профессор из консерватории фрау Евангелатос. Между прочим, ее отец – известный афинский дирижер и композитор — работал с Марией Каллас. И фрау Евангелатос тоже знала и не раз слушала великую оперную диву.

В репертуаре Алеси появились партии классических опер – она пела Доницетти, Верди, Россини. Ее голос – небольшой, но очень приятного серебристого тембра, замечательно ложится на исполнение немецкой музыки – филигранно-отточенного Моцарта, игривого Штрауса. Перебравшись из Германии в Австрию, она служила в оперном театре города Линца, сотрудничала с разными оркестрами. Среди высших достижений карьеры может назвать лауреатство в международном конкурсе Дворжака (Чехия), в конкурсе Марии Каллас.

Так что, все удалось?

Когда я задаю этот вопрос Любови Васильевне Коваленко, она улыбается: «Семья Алеси и она сама сделали все, что можно, чтобы намеченная цель осуществилась». Не удержавшись, ахаю по поводу ее пятилетней «командировки» за рубеж: «Вы-то как на такое решились?» – «А что? Дети у меня уже были студентами, старший в университет поступил, младший – в военное училище. Справлялись и без меня. На дворе к тому времени стоял 1995 год: зарплату задерживают, в дополнительном образовании все рушится… Что мне было терять-то? Зато после такой «командировки» детям квартиры купила».

У Алеси – свой взгляд на судьбу.

— Если взвесить все «за» и «против» того решения, которое приняли в свое время твои родители, как ты его оцениваешь?

— Это очень трудный вопрос. Сейчас я уже тут прижилась, мне комфортно, я даже сны вижу на двух языках. Сын у меня, третьеклассник, прекрасно говорит и на русском, и на немецком. И вернуться назад в Россию я бы уже не смогла. И все же… Ну, «за» — это то, что я живу в шикарной стране, в самом прекрасном (конечно, после Кемерова!) городе мира. А «против»… Я так далеко от дома, и так долго далеко… Тут все изменилось: люди, страна, отношения. Я – русская, я патриотка своей страны, но иногда чувствую, что стала здесь совсем чужой.

— Алеся, не могу удержаться, чтобы не расспросить про личную жизнь. Знаю, что есть сын, что с отцом ребенка вы в разводе, и… Что сейчас?

— (Смеется). Это секрет!

— Судя по тому, как на концерте маэстро целовал ваши ручки, может быть, это ваша судьба?

— О-о, нет-нет! Это – только сцена. Спектакль. У маэстро прекрасное чувство юмора, мы так много смеялись всю дорогу сюда (я даже – слышите? – чуть–чуть осипла).

— Знаю, что до Кемерова вы дали концерт в Сургуте, позже будет Москва. Такие перелеты — старшная нагрузка. Что же тут смешного?

— Ну вот, например. На пересадке в Тюмени наш самолет задержали на четыре часа. Мы поняли, что едва успеваем на концерт, поэтому сделать прическу решили прямо в аэропорту. Но у парикмахеров Тюменского аэропорта свои представления о красоте. Я вышла из салона совершенной очаровашкой – вроде пуделя или барана. Маэстро, увидев такие кудри, сказал: «Нет, на сцену мы с такой тобой не выйдем!» Долго расчесывала все это…

— А как ему понравилась Сибирь?

— Очень! Все оркестранты полны впечатлений, все хотят вернуться сюда еще, планируем уже какие-то обменные гастроли. Возможно, с Сургутским оркестром народных инструментов. Планируем исполнять русскую музыку – и классику, и народные песни. И название хорошее есть для этого: «Русские сезоны» в Вене.

Я слушаю, как оживляется ее голос, загораются глаза, и не могу отделаться от чувства, что свою гирьку на чашу весов «за» и «против» в том главном вопросе, что задала ей вначале беседы, я поставить бы не смогла. Выбор между счастьем и успехом – трудный, жестокий выбор. Но делать его приходится каждому.

Ольга ШТРАУС.

Фото Федора Баранова.