А били ли девочку?!

«…На мне тогда живого места не было, — спокойно отчеканивает девочка. – И такие наказания с рукоприкладством были не раз…»

Слушая эту диктофонную запись, можно подумать, что девочка совсем не прониклась ролью, которую отвели ей в чудовищном спектакле. Представляете: воспитатель детского дома и физически, и морально истязает сиротку. Жуть! Так и хочется кинуться на защиту несчастной! Но сама-то она, судя по голосу, как будто безучастна к своей трагедии. Как-то слишком уж равнодушно, без волнения досказывает свою печальную историю.

А вот еще слова этой же девочки. Под ее заявлением на белом листе из альбома: «…Нас заставили сказать неправду. Если уволят воспитателей нашей группы, то я убегу из детского дома».

Сама девочка – четырнадцатилетняя Юля, симпатичная, аккуратненькая, хорошо одетая. Ненаигранно тянется к той самой «злой» воспитательнице Елене Владимировне и улыбается. А в глазах настороженность, присущая «казенным» детям. И вопрос: что же теперь будет?

I.

Но прежде всего о том, что было. В канун Нового года в редакции раздался звонок от Ольги Анатольевны.

— В салаирском детском доме, где я работаю педагогом-психологом, творится беспредел. Воспитатель 1-й группы жестоко обращается со своими воспитанниками… Нет, сама я не была свидетелем. Но дети доверились мне и все рассказали. Я тут же написала докладную на имя директора детского дома. Мер не последовало. Тогда я написала в прокуратуру. А еще в приемную нашего президента. Теперь вот о вопиющих, но оставленных без внимания фактах сообщаю вам. Мне терять нечего. Я до конца буду защищать детей.

…Никакой анонимности. Названы и свое имя, и имена тех, кто, по словам Ольги Анатольевны, довел детдомовский микроклимат до такого беспредельного состояния. Она-то, Ольга Анатольевна, во всех отношениях безупречная и порядочная. Борется с жестокостью и вседозволенностью отдельных лиц, а те, кто послабее, но не смог вынести всего, уволились. Заявление написала и директор детского дома.

Отрицательный ответ на мой вопрос — продолжаются ли побои и оскорбления и по сей день — дал возможность отложить тогда командировку по тревожному звонку. Все-таки Новый год, подарки, ожидание чудес, в которые так верят детдомовские ребятишки. А тут приезжает корреспондент и начинаются совсем не праздничные разборки.

Но, как выяснится, детский дом со всеми его обитателями, и большими, и маленькими, «трясло» и до новогодних каникул. Были собрания, беседы.

Небольшой Салаир – как деревня. В одном конце аукнулось, в другом – откликнулось. На стол начальника управления образования Гурьевского района Елены Лукиной легло «ходатайство» от коллектива салаирского детского дома. Вот его содержание: «Просим Вас разобраться в ситуации, сложившейся в нашем доме. Педагог-психолог с подачи тьютора наводит клевету на воспитателей группы №1. Тем самым затронуты честь и достоинство всего коллектива».

Текст самого ходатайства небольшой, а разборчивых подписей под ним тридцать. Подписался почти каждый. Кроме психолога и нескольких человек, вроде тоже защищавших сирот от воспитательского произвола.

А потом пошли другие, поистине народно-адвокатские письма в защиту воспитателей 1-й группы. И, в частности, Елены Владимировны, той самой, которая, якобы и не оставила «живого места» на девочке Юле. Вот заявление на имя и. о. директора детского дома Елены Свинцовой от бывших выпускников. Подписавшиеся живут не только в Гурьевском районе, но и за его пределами. А вот ведь «слетелись», узнав, что с их воспитателями случилась беда. Что их, добрых, заботливых, заменивших мам, обвиняют в жестокости. «За 6 лет, которые мы были в 1-й группе, со стороны воспитателей Елены Владимировны и Алены Юрьевны ни разу не было оскорблений в нашу сторону». 

II.

Одна из бывших выпускниц, Наталья Гергель работает теперь в своем детском доме социальным педагогом. Умница, красавица, самостоятельная, но все равно жмется к бывшим воспитателям и обещает:

— Так и знайте: мы вас в обиду не дадим. Вы же нас всегда защищали.

На защиту 1-й группы собрались почти все, кто даже не работает сегодня. Или не в эту смену. Узнали, что приедет корреспондент, и пришли. Как раньше приходили в прокуратуру. Тех, кто на стороне воспитателей 1-й группы, — большинство. Но, как оказалось, и позвонившая в редакцию Ольга Анатольевна не один в поле воин.

— Я сама видела, как Елена Владимировна, воспитатель 1-й группы, выставила в коридор Соню. Девочку прямо-таки всю трясло от страха, стыда и обиды, — рассказывает об очередном ЧП тьютор (то есть специалист, сопровождающий учащегося в ходе индивидуального обучения. – Прим. ред.) Олеся Николаевна. – Я жалею, что не увела Сонечку. А надо было.

И четырнадцатилетняя Юля, и восьмилетняя Соня категорически отрицают, что их обижают воспитатели. Сонечка вообще любимица детского дома. Уже все знают, что мама Сони (опять же не без участия воспитателей) делает все, чтобы восстановить свои родительские права. И Сонечка старается никого не огорчать. Она хорошо учится, занимается в художественной школе. Милая, активная, любознательная, добрая. Смотрит на меня своими лучистыми глазами и говорит вполголоса:

— Здесь все хорошие. Но к маме я все равно хочу.

Сонечкин голосок я тоже слышала на диктофонной записи психолога Ольги Анатольевны. Порой и взрослому-то непросто что-то говорить на диктофон, а тут – дети. Разве уже это не психологическая травма?

Что касается взрослых, то у каждого своя правда. Буду слушать ее вместе с начальником управления образования Еленой Ивановной и исполняющей обязанности директора детского дома Еленой Александровной.

А вот детям я и по закону, и по-человечески не имею права задавать вопросы или без адвоката, или без педагогов. Поэтому именно в присутствии педагогов спрашиваю Юлю:

— Когда ты говорила правду: на диктофон, в кабинете Ольги Анатольевны, или сейчас?

— Сейчас, конечно! – уже не театрально-поставленным, а своим голосом говорит Юля. – И вообще я никому и никогда не позволю себя обидеть!

Дай-то Бог… Именно чувство обиды, достоинства и желание постоять за себя заставили Юлю… сбежать от приемных родителей.

— Эта женщина, которую я бы никогда не назвала мамой, плохо отзывалась о моей родной маме. Родной уже нет. Она умерла. Зачем же судить мертвых? Насмехалась она и над моими братьями и сестрами. Разве она имеет право? Вот потому-то я ушла назад, к себе домой. В смысле, в свой детский дом. И отсюда убегу, если моих воспитателей уволят.

III.

А вот Юлин ровесник, Саша, сам бы из приемной семьи не ушел. Но приемная мать вернула его в детдом уже через неделю, как оформила все необходимые документы. До этого мальчик, как оказалось, просто гостил в этой семье на летних каникулах. Но потом лето кончилось, начались занятия, а вместе с этим и проблемы в школе. А приемная мать не смогла вынести того, что ее вызвали на педсовет.

— Вы плохо его воспитали! – сердито сказала она руководителям детского дома. – Возьмите назад.

И, оставив «возвращенца», спокойно зашла в кабинет педагога-психолога. То есть в свой кабинет. Да, этой несостоявшейся приемной родительницей была уже знакомая нам психолог Ольга Анатольевна.

— При чем здесь Саша?! – спросит она меня, в буквальном смысле оцепеневшую от такого вопиющего факта.

— А разве это не жестоко?! – спрашиваю.

— Он не первый, кого я принимала в свою семью. До этого были нормальные дети. А этот и не слушался, и не помогал… И вообще, вы меня, что ли, разбирать приехали?

Мой вопрос: «А как вы, сдавшая назад мальчика, можете спокойно встречаться с ним в стенах детского дома?» прозвучал уже в пустоту.

Кстати, сам Саша категорически отказался говорить со мной в присутствии Ольги Анатольевны. А «за глаза» признался:

— Она меня за волосы оттаскала за то, что ее в школу вызвали.

Когда я передам эти слова Ольге Анатольевне, та побежит… выяснять отношения с Сашей.

Сейчас-то мальчик, окруженный заботой, добротой, участием, понемногу приходит в себя. И снова хочет в семью. Но только не к Ольге Анатольевне.

Еще нет и года, как работает она в этом детском доме. А столько всего «накопала» на своих коллег. В знак протеста последние с ней не здороваются. Но Ольге Анатольевне все равно. Твердит одно: «Я пойду дальше!»

Ответы на свои жалобы в администрацию президента, Гурьевскую межрайонную прокуратуру она получила. Вот, в частности, строки из прокуратуры: «Вышеуказанные обстоятельства требуют проведения проверки признаков преступления сотрудников детского дома. Поэтому материалы проверки по вашему обращению переданы в следственное управление…»

В общем, проверки еще будут продолжаться. Безусловно, мы вернемся к их результатам. Возможно, уже к этому времени милая Сонечка будет возвращена своей родной маме. А мечтающая о профессии дизайнера Юля нарисует еще много ярких цветов и подарит их своим воспитателям. Которых, по ее словам, однажды заставили оклеветать.

А все это время, пока будут продолжаться выяснения отношений, добрая вахтер-дежурная (не педагог и не психолог по образованию), будет уговаривать взрослых:

— Ради Бога, помиритесь. Во имя детей помиритесь. Дети-то не должны страдать.

Вот и мы о том же…

Галина БАБАНАКОВА.

Фото Натальи Тотыш.

Гурьевский район.