С оглядкой на провинцию

ставят сегодня свои эксперименты  столичные театры

«Прямая речь» — так назывался фестиваль документального театра, состоявшийся в Прокопьевске.Фестиваль необычный. Здесь не провинциальные театры приехали на «смотр достижений» куда-нибудь в престижный мегаполис, а сразу ТРИ увенчанных лаврами столичных спектакля прибыли в Прокопьевск, чтобы продемонстировать достижения в области современного театрального эксперимента. Плюс в программе – показ двух документальных фильмов из мастерской Марины Разбежкиной и Михаила Угарова. Плюс – обсуждение всего увиденного с театральной публикой.

За что же Прокопьевску такая честь?

Почему сюда?

Этот вопрос в первую очередь волновал журналистов. Елена Ковальская, руководитель творческого объединения «Культпроект», который и организовал «Прямую речь», отвечает: «Нужны театры-партнеры. Только с ними может что-то получиться. Мы познакомились с Прокопьевским театром, когда проводили тут лабораторию драматургов «Живому театру – живого автора». Спектакль «Горько!», который стал ее результатом, по праву попал во внеконкурсную программу «Золотой маски». Может быть, это получился один

из лучших наших спектаклей в стиле verbatim…».

К слову сказать, ДО Прокопьевска такой вот выездной фестиваль прошел всего один раз – в Кирове. Мы стали вторыми.

Что увидел зритель?

Кому бы я ни хвасталась, что еду в Прокопьевск на «Прямую речь», все удивлялись: «А чего так радуешься-то? Разве мало к нам столичных артистов приезжает?» Все так: много. Но то, как правило, антрепризные спектакли, коммерческие поделки, которые в советские времена назывались одним словом — «чес»… То есть столичные «имена» прочесывали провинцию, зарабатывая себе немалые гонорары. Здесь задачи иные. Показать провинциальному зрителю то, что увидеть (даже если приедет в столицу!) не каждому удастся. Ведь «Бабушки» с «Узбеком» чаще представляют нашу страну за рубежом, чем выступают у себя дома. Да и сцены московских театров им.Йозефа Бойса или «Практика» не рассчитаны на широкую публику…

Открывало фестиваль, понятно, местное «Горько!» После премьеры спектакль прошел на сцене Прокопьевска уже более десяти раз – и всегда он встречает самый живой отклик. Персонажи, подлинные жители города, выведенные на сцену (от лихого таксиста до бывшего мэра и чудаковатой поэтессы) не просто узнаваемы: они художественно совершенны, а потому всегда интересны.

Мифы о мужчинах

В основу спектакля «Павлик – мой бог» (пьеса Нины Беляницкой, постановка Евгения Григорьева) положен миф о Павлике Морозове. Точнее, сразу несколько мифов. Один – идеологический, о пионере-герое, который донес на своего отца-кулака, за что был зверски убит родственниками. В спектакле Павлик предстает перед нами в образе гипсового памятника с отломанной рукой. И этот персонаж (точнее – перформанс с оживлением памятника) – лучшая находка всего действа. Режиссер сопровождает происходящее на сцене кадрами документальной хроники. Оказывается, в Герасимовке – родном селе Павлика Морозова, где у памятника земляку-«герою» в советские времена детей принимали в пионеры, сейчас регулярно… служат молебен. По невинно убиенному мученику. Старушки в платочках (быть может, те самые, которым когда-то тут повязывали красные галстуки?) сегодня старательно тянут мелодию акафиста… А Павлик-памятник (Леонид Тележинский) тем временем ведет нескончаемые дискуссии с девочкой Таней (Рита Кутовая). Ведь это она провозгласила Павлика Морозова своим идеалом. Из ее семьи ушел отец, ушел, как и отец Павлика, «к другой бабе», и она мечтает отомстить ему. Как? А вот так же! Написать донос на него в ОБЭП, в ФСБ, в налоговую службу… Да хоть Господу Богу! Так рождается еще один миф – о сильном мужчине, который станет незащищенной девичьей душе опорой на все времена. Если уж ею не стал родной отец.

Кстати, в Герасимовке писать Павлику Морозову «памятные записки» стало традицией. Их прячут в столбиках у ограды памятника. Люди специально приезжают сюда и, будто у святого, просят себе «здоровья и счастья», «поездку во Францию», «чтобы у нас с Ринатом все было хорошо». Огромную бутыль с записками спускают в финале и на сцену. Зрители тоже могут приобщиться к этому таинству. Так развенчание одного мифа оборачивается созданием другого.

Хранители речи

Пожалуй, самым ярким спектаклем фестиваля стали «Бабушки». На первый взгляд – простенькая история, где главные действующие лица – пять старух. Молодой человек (журналист? студент-этнограф?) ставит перед ними микрофон и просит рассказать о себе. Или спеть. И они говорят. И поют, и пляшут, и ударяются в воспоминания, попутно ссорясь, мирясь, комментируя сегодняшний быт и вздыхая об ушедшей молодости.

Мозаика из их рассказов на самом деле не представляет ничего особо любопытного. Есть тяжелая трудовая жизнь, скупая на радости. Но так выразительно точны, так самобытны в индивидуальном характере каждая из показанных старух, так филигранно передают молодые актрисы все особенности почти уже утраченной сибирской речи (и говор, и интонации, и местные словечки), что зритель получает почти физическое удовольствие.

Словно Атлантида, ушедший от нас материк, вдруг напоминает о себе. И осознаешь: этические нормы, фольклорные традиции, культура твоего родного народа – все это никуда не делось, оно живет в тебе.

Спектакль поставила преподаватель ГИТИСа Светлана Землякова. Он был задуман как учебный, когда студентки проходили особенности диалектной речи. Но получился таким вкусным, что по праву вошел в репертуар театра «Практика», изъездил всю Европу и покорил немало фестивалей. Примечательно, что в основе пьесы – книга лингвиста Л.Касаткина «Русская деревня в рассказах ее жителей», а также видеоматериалы, собранные сотрудниками Института русского языка Российской академии наук. Наверное, впервые на театральные подмостки выведена драма, поставленная на основе таких вот – научных! – документов.

Кто ты без бумажки?

В основе моноспектакля «Узбек» — тоже документы. Только, скорее, бюрократические. Справки и запросы, паспорта и военный билет. Талгат Баталов, татарин, которого в его родном Ташкенте считали «русским» («там все русские, кто не узбек!»), по приезде в Москву стал… «узбеком». Обрести гражданство в нашей стране, сложно переживающей наплыв мигрантов из бывших союзных республик, непросто. Об этой сложности он и рассказывает.

Зрители сидят кружком на сцене лицом вовне. А «узбек» бегает вокруг, как по Садовому кольцу, словно не в силах продраться внутрь. Только остановится у одного сектора, у коробки, где лежит его бывший – зеленый, узбекский — паспорт, как уже надо перемещать внимание публики дальше. Вот его беседа с гастарбайтером, торгующим шаурмой, вот – с диссидентом, эмигрировавшим из Узбекистана, вот – с чиновницей миграционной службы… Смотреть зрителям неудобно, но автор и добивается этой «некомфортности»! Публика, среди которой много детей бывших переселенцев, слушает эту остроактуальную исповедь с особым вниманием.

И все же яркой симпатии этот «узбекский Гришковец» не вызывает. Но его спектакль, похоже, и рассчитан не на такие эмоции. Возмущение – вот главный итог, к которому он стремится, и цели своей достигает. Не случайно «Узбек» нынче стал номинантом «Золотой маски» в категории «Эксперимент».

Надо сказать, что документальные фильмы, представленные в рамках фестиваля, были очень разными. Один рассказал о судьбе сельских «чудиков», променявших квартиру в столице на жизнь в захолустной деревеньке Ярославской области («Клюквенный остров», Елена Демидова), а другой, снятый десятью молодыми режиссерами, – о протестном движении в Москве зимой 2012 года («Зима, уходи!»).

Обсуждение обоих превратилось прямо-таки в политический митинг.

Овладение инструментом

Чем объясняется выбор в программу «Прямой речи» именно этих спектаклей? Помимо художественных достоинств, Елена Ковальская особо отмечает: разницей стилей. Каждый из них предъявляет, каким особым, непохожим на другие произведения в этом жанре может быть «документальный театр».

— Наша задача, — подчеркивает Ковальская, — дать в руки театру инструмент. Научить им пользоваться. А уж как театр использует этот шанс – его дело.

Прокопьевский театр навыками verbatim распорядился блестяще.

Свидетельство — спектакль «Соль минор», который режиссер Вера Попова поставила на сцене Прокопьевской драмы со студентами местного театрального колледжа.

После успеха «Горько!» она стала разговаривать со студентами о verbatim, и как-то сами собой из юнцов «полезли» их детские воспоминания. О любимых играх и «страшилках» перед сном, о конфликтах родителей и первой влюбленности, о похоронах жука и вредных соседских пацанах… Из этой коллективной памяти и родился спектакль. Удивительный! Он почти без слов, но в нем есть эпизоды, которые возвращают нас к полузабытым ощущениям и чувствам. Вот стоит человек на сцене, а две девушки в четыре руки надевают на него свитера и штаны, кофточки и шапки. Под конец эту «капусту» всовывают в шубу, подпоясывают ремнем, перетягивают бабушкиной шалью и… ставят на лыжи, вставляя в руку деревянную лопатку.

Впрочем, помимо комических эпизодов, здесь есть и абсолютно трагические истории. Ведь детская жизнь – это не только солнце и счастье, это и невидимые миру слезы, которые, бывает, определяют всю дальнейшую жизнь человека.

Авторы и актеры

Раньше я была убеждена: все люди делятся на две категории – авторы и актеры.

— Когда актеры становятся сочинителями, художниками – это лучший результат наших экспериментов! – сказала на обсуждении Елена Ковальская. – Именно это и происходит в Прокопьевске.

Театр здесь – не просто живой. Он развивается, растет. И вместе с собой растит своих зрителей. Впрочем, о том, как это происходит, – тема следующего разговора.

Фото из архива Прокопьевского театра.