Три злодейства на душе

Литературный театр «Слово» при Государственной филармонии Кузбасса открыл свой 12-й сезон. Открыл премьерой. На этот раз вниманию публики было предложено новое прочтение пушкинской «Пиковой дамы». Режиссер Ирина Латынникова рассказала нам историю соблазна.

Точнее – историю соблазнения. Причем здесь подвергаются соблазну сразу двое: Германн (Григорий Забавин) не выдерживает искушения внезапным обогащением, а Лиза (Екатерина Черткова) — искушения любовью. И оба остаются в проигрыше.

Вообще поставить «готическую повесть» Пушкина как напряженную психологическую драму было искушением и для режиссера. И Латынникова, надо признать, справилась с этим вызовом весьма достойно. Во всяком случае, публика разных возрастов (от совсем юного до зрелого), которой, конечно же, хорошо знаком сюжет «Пиковой дамы», следит за развитием действия с неослабевающим интересом.

Во многом причиной тому очень точная игра актеров. Валентина Нефедова в роли «Пиковой дамы» являет нам образ мелкой домашней тиранши, даже не осознающей своего тиранства: она просто вздорная, неумная старуха, весь век провертевшаяся в пустых развлечениях высшего света, и эти привычки старой кокетки (уже никому не интересные, даже ей самой) тем не менее держат скелет ее жизни как некие скрепы, чудом пока не обветшавшие. Замечательны в своей выразительности актерские приемы, используемые актрисой для того, чтобы сделать образ зримым. Пушкинскую фразу «Три девушки окружали ее: одна держала банку румян, другая – коробку со шпильками, третья – высокий чепец…» Нефедова решает так, словно раскладывает пасьянс. Перечисляет служанок – и выкладывает на ломберный столик карты, черными рубашками вверх. При этом нет-нет да и метнет из-под опущенных «старческих» век лукавый взгляд в зрителя, так что мороз по коже: может, и впрямь чертовка знает какой-то секрет?

Ее проходки по сцене, когда она, проговаривая текст, что-то жует, помогают увидеть неприятную, немощную, неопрятную старость. А как точно интонирует актриса, отдавая капризные, взаимоисключающие приказания своей бедняжке-воспитаннице! И все же бытовая точность движений не мешает Нефедовой временами как бы бликовать: словно красавица – ножку, коварно высовывать из-под бытовых подробностей образа зловещую инфернальность своей героини.

Надо сказать, что и Лизавета Ивановна в исполнении Екатерины Чертковой весьма достоверна. Честная девушка, которой так хочется не просто полюбить, но решительно изменить свою участь – вот что повергает ее в роман с Германном! Тоже своего рода попытка «сыграть в рулетку» и выиграть. И ее ненависть к Германну, который, став виновником смерти графини, приходит к ней, чтобы во всем повиниться, объясняется, в общем, именно этим корыстным смыслом. Она негодует не только из-за поруганного самолюбия, не только из-за того, что «любовь была обман», но и оттого, что ее-то собственная игра – не сложилась. Потому и нет в ее душе ни капли сочувствия к бывшему «любимому»…

Очень хорош в спектакле Федор Бодянский. Эпизод, где «быстроглазая мамзель» приносит Лизавете Ивановне записку от Германна, сыгран актерами как история капкана. Примечательно, что текст за «мамзель» тут читает Федор Бодянский, и в финале этой сцены он обжигает Лизаньку таким жгучим, таким мужским, таким насмешливо-бесовским взглядом, что становится ясно: девушка пропала. Вот именно сейчас, здесь…

Григорию Забавину на этот раз почти удалось избавиться от своих фирменных пафосных интонаций, так что его Германн получился фигурой скорее страдательной, но никак не роковой. Это скучный, педантичный немчик, чьим девизом вполне могли бы стать слова «умеренность и аккуратность», отчего-то вдруг «спрыгивает» с привычной колеи. Анекдот ли Томского тому виной, уверенность ли, что знание некой «методы» сможет расчислить счастливый случай и в чертовской игре он сумеет переиграть самого дьявола? Бог весть. Забавин играет историю психической болезни (людомании?) от ее зарождения до логического конца. И шутливые слова Томского, проброшенные в бальной пикировке с Лизой («у этого человека по крайней мере три злодейства на душе»), оборачиваются точным количеством совершенных Германном грехов. Да, именно три злодейства: смерть графини, подлость по отношению к Лизе, едва не обернувшаяся ее бесчестьем, и собственная погубленная душа.

Роковые страсти? Да нет. Просто в игре, где действует один голый расчет, где исключаются такие чувства, как нежность, сострадание, бескорыстие, любовь, выигрышей не бывает.

Ольга ШТРАУС.

Фото из архива театра.