Класс мастера

Наша газета уже сообщала о том,что в Кемеровском музее изобразительных искусств открылась выставка работ народного художника России Зураба Церетели. Здесь представлено 140 экспонатов, среди которых – бронзовые горельефы, мелкая скульптура, живописные полотна и эмалевые панно. Сам художник, прибывший на открытие выставки, не ограничился торжественной церемонией, общением с властями и ответами на вопросы журналистов.

В тот же день он дал мастер-класс для учащихся художественной школы №1 и Кемеровского художественного училища.Впрочем, получить живописные уроки мастера смог любой желающий: для этого было достаточно прийти в назначенный час в музей, купить билет и, запасшись кистями и холстами, вместе с Церетели приняться за работу.

Он сказал: «Подсолнухи буду писать. Хочу подсолнухи!» Но найти эти цветы организаторы не смогли – тут все же Сибирь, а не юг. Церетели огорчался недолго: «А, тогда давай вот эти, хорошо стоят в кувшине!» Кивнул на букет осенних, чуть подвядших гладиолусов в кабинете директора.

Впрочем, на столик в большом зале музея, где проходил мастер-класс, выставили еще и букет пышных роз, и корзину с хризантемами…

Дети волновались: каждый стремился занять наиболее выгодное место, а из-за многочисленных перестановок букетов эти «выгодные места» то и дело «плавали».

Но Зураб Константинович обрадовал всех: «Не надо копировать! То есть кто хочет, может и копировать. Но если хочется пофантазировать – рисуйте свое. Может, вам сегодня хороший сон приснился? Давай, пиши свой сон! Хочешь повторить, как я буду? Давай вместе со мной. А хочешь – пиши вот этого мужчину в пиджаке».

Он указывает на своего спутника – вице-президента Академии художеств искусствоведа Андрея Золотова. Тот добродушно смеется, а я пристраиваюсь рядом и пристаю к Андрею Андреевичу с расспросами:

— Он потом будет оценки ставить, после мастер-класса?

— Нет, ну что вы! Просто пройдет между мольбертами, посмотрит, у кого как получилось…

— Строг?

— Скорее, наоборот: очень щедр на похвалы. Слушая его оценки, я всегда вспоминаю, как мне довелось «жюрить» в

одном балетном конкурсе. Там в составе жюри была Галина Уланова. Когда оценки открыли, оказалось, она всем участникам поставила самые высокие баллы. Вот так же ведет себя и Зураб Церетели.

— Это снисходительность?

— Это – душевная щедрость. И понимание, что если сейчас у тебя что-то не получилось – это не означает, что не получится никогда.

Между тем мастер, взяв широкой кистью синюю краску, смело, как ребенок фломастером, ведет на холсте контур кувшина с цветами. Кувшин получается чуть кривобоким, да и стебли гладиолуса – ультрамариновые, как чернила, мало похожи на те, что в вазе. Но Церетели это не смущает. Его, похоже, вообще мало волнует стрельчатая стройность гладиолусов. Он видит в них только кудрявую, изысканно-бахромчатую пелену цветков, их и выводит, радостно увлекшись этим аппетитным процессом.

— Ничего сейчас не видит, ничего не слышит, — комментирует мой собеседник. – Он вообще очень естественный человек. Прекрасный рисовальщик, не зря в интервью вам говорил о своем учителе Шухаеве (тот был потрясающий рисовальщик, суперреалист, когда умер, Церетели купил его работы и подарил музею на Петровке, там есть сейчас зал Шухаева), но копировать действительность он не будет. Ему сейчас важнее то, что на холсте: именно этот кувшин для него натуральнее настоящего.

Надо сказать, натюрморт у Церетели получается какой-то фантазийный: вроде и гладиолусы, да, но какие-то очень буйные, переливающиеся через край.

Вспоминаю, как в интервью я спросила его, кем он больше себя считает: живописцем, скульптором или графиком. Он ответил:

— Художником. Это во времена соцреализма делили мастеров по жанрам. Это неправильно. Если ты художник, сумеешь сделать то, что захочешь, из фарфора, эмали, бронзы… Даже из грязи.

— Вам приходилось? – тут же подъели его коллеги — журналисты. Засмеялся:

— Конечно! Когда-то, в детстве, когда красок не давали…

И все-таки я больше ценю скульпторские таланты Церетели. Признаюсь в этом Андрею Золотову. Он замечает:

— Скульптора – наиболее «видный» вид искусства, ее знают, видят многие. А Зураб Константинович к тому же — художник потрясающей интуиции. Он сделал скульптурный портрет композитора Гии Канчели. Там он – во фраке. Кто знал Гию, скажут: да он и фраков-то никогда не носил! Свитер, куртка – вот была его привычная одежда. И вдова спросила: «А почему фрак?» Да потому что это была его мечта – он был «фрачный» композитор! Он писал серьезную симфоническую музыку и очень огорчался, что известен более всего как автор «Чито-грито». Зураб Церетели почуял в нем это свойство.

Между тем, покончив с изобилием пурпурной розовости бутонов, художник принимается отделывать стебли, фон, сверкающий столик. Непонятно, как, но истошная синева первоначального рисунка уходит, гаснет под золотистой зеленью – и на холсте перед нами встает действительно букет гладиолусов.

При этом на детей, рисующих за его спиной, он практически не взглядывает – истово и с упоением занимается своим делом.

— А в чем мастер-класс-то? – пристаю я к Андрею Андреевичу. – Что дает детям вот это присутствие мастера? Срабатывает эффект заразительности? Возможность скопировать приемы?

— И то, и другое, — отвечает Золотов. – То, что вы называете «эффектом заразительности», на самом деле очень ценная вещь: она дарит юного художника чувством «мы делаем одно общее дело». Это крайне важное переживание в юности! И суметь скопировать какие-то приемы мастера не грех. К тому же, вы помните, Церетели сразу сказал: «Полная свобода. Каждый рисует что ему хочется. Хоть человека в пиджаке вместо букета».

Кстати, о «пиджаках». На выставке Зураба Церетели есть живописное полотно, названное «Мастер-класс», Новосибирск». На нем – наброшенный на спинку стула пиджак. Видно, это – результат вот такой же работы в одной из поездок Церетели по стране.

А в Москве мастер-классы с детьми Зураб Константинович проводит еженедельно. «Однажды, — рассказывает Золотов, — к нему в Манеж на мастер-класс привезли почти триста детей-инвалидов. Колясочников. Это было такое удивительное событие. Как они старались! Как были счастливы. И он – тоже».

На нашем мастер-классе без «пиджаков» тоже не обошлось. Церетели, принимаясь за работу, снял свой, серый, оставшись в элегантном жилете с ярко-алой шелковой спинкой. Одна из юных художниц, Настя Мальцева, не стала писать букеты и кувшины, а написала… «Портрет Зураба Церетели, ведущего мастер-класс в кемеровском музее». Алое пятно спины, седой затылок… Церетелиевский холст с гладиолусами на заднем плане получился у Насти не очень. Зато сам мастер, его поза, манера держаться, видные хоть и со спины, – вполне узнаваемы!

— Схвачено, схвачено! – смеялись Андрей Андреевич и Зураб Константинович, рассматривая этот этюд.

Как ни странно, особенных похвал удостоилась моя коллега журналистка Анна Герасименко, которая тоже решила поучаствовать в мастер-классе. Признается: кисти в руки она взяла впервые в жизни. И сразу – вот такой успех.

— Я же ничего не умею, поэтому просто тупо повторяла все, что делал Церетели! – оправдывала она свой триумф после завершения работы.

А Зураб Константинович, окончив урок, заговорил о своем, наболевшем:

— Всегда удивляюсь, что на мастер-классы приходят в основном девочки. Даже на занятия пластическим искусством! Из десяти человек девять девушек, и только один парень. Это ненормально. Скульптор – всегда была мужская работа. Девушки – это хорошо, у них – свой взгляд, своя трактовка, но мужское присутствие в искусстве необходимо.

Ему стали возражать что-то про «непрестижность» профессии, про трудности зарабатывать деньги, будучи художником. Про то, что пробиться на олимп искусства сейчас трудно, как никогда. Да что там на олимп! Даже учеба в столичных творческих вузах для многих провинциалов сегодня – непозволительная роскошь. Бал правят деньги…

Итогом стало решение, озвученное мастером:

— Надо что-то придумать. Надо решить. Я буду говорить с руководством Суриковского училища, Репинского училища – думаю, мы сможем договориться, чтобы раз в год пять мест для самых перспективных, талантливых юных художников Кузбасса выделялись как квота на бесплатное обучение.

Студенты и школьники, присутствующие на мастер-классе, при этих словах замерли у своих мольбертов…

Ольга ШТРАУС

Фото Сергея Гавриленко.