Колорит без мифов

В Кемеровском Доме художников в минувшую среду открылась выставка художников Караганды.

Она носит название «Изобразительное искусство Сары-Арки», по названию местного урочища (переводится как «Желтый хребет»). Мероприятие это проводится в рамках проекта «Кузбасс многонациональный», на открытии много говорилось о дружбе народов, но, думается, интереснее другой аспект этой выставки. Караганда – столица угольно-металлургического региона, самого крупного в Казахстане, так что для Кузбасса это своеобразное зеркало, пусть и в раме с национальным орнаментом. Впрочем, казахскими фамилиями подписана только половина представленных на выставке работ, другую половину составляют русские, украинцы, корейцы.

Все работы – живопись, графика, немножко скульптуры и декоративного искусства – вполне профессиональны, потому что давно прошли положенный отбор: выставку собрал из своих фондов Карагандинский музей изобразительного искусства. Зачинателями художественной жизни в Караганде были репрессированные и ссыльные художники и искусствоведы, среди которых немало громких имен (известный акварелист Фонвизин, бывший директор Музея им. Пушкина Эйферт, еще несколько живописцев и графиков с немецкими фамилиями). В Кемерове и его окрестностях профессиональная художественная жизнь появилась примерно тогда же, правда, знаменитых ссыльных у нас было поменьше, но и среди них выделяются имена Юргиса Прейса, Рейнгольда Берга, Михаила Скуляри.
Изрядное место на выставке занимают портреты знатных шахтеров, живописные и скульптурные, а также индустриальные пейзажи с копрами и терриконами. Национальная специфика выражается разве что в том, что Райымкул Есиркеев, например, изобразил знатного шахтера Ананкулова в национальном меховом малахае и халате с меховой оторочкой. В остальном можно проследить те же этапы в решении темы, что и у кузбасских художников: соцреализм 1950-х, «суровый стиль» 1960-х, обобщенный символизм 1970-х… Правда, порою кажется, что некоторые стилевые особенности у художников Караганды как бы законсервировались. Взять «Карагандинский пейзаж» Владимира Ворохобина, подписанный 1977 годом, – у нас подобный сладенький колорит вышел из моды лет на 20 раньше. Гораздо дольше удержалась в Караганде и мода на линогравюру – одна представленная работа помечена аж началом 2000-х.
Другая непременная тема – виды родного города, как правило, «с настроением». По ним можно понять, что центр Караганды был воздвигнут в ту же эпоху и в том же стиле, что и кемеровские кварталы старого центра. Выделим в этом разделе замечательной тонкости акварели Павла Андриюка, иногда с контурами, обведенными тушью. Впрочем, хороша и его «Цветная степь» в совсем иной манере, с большими цветовыми пятнами, залитыми гуашью.
Художники более молодых поколений предавались в Караганде, в общем, совершенно тем же стилевым исканиям, что и кемеровчане. Вот «Натюрморт с грушами» Юрия Камлина, вполне в сезанновской манере. Вот «Памятник Байжанову в Караганде» Сергея Щеголихина, размашисто-пуантилистский. Вот «Портрет невесты» Талгата Досманова, без малого кубистический. В общем, тоска по мировой культуре – она и в Караганде тоска. Наиболее полно ее выражает «Натюрморт с репродукцией» Алексея Плотникова. На репродукции – вполне реалистический натюрморт с рыбами и омарами, смятой скатертью и поваленными сосудами. Обрамление составляют аскетические предметы местного быта: две воблы, луковица, чесночная головка.
Разумеется, есть и различия. В 1990-х многие кемеровские художники увлеклись сибирской архаикой с уклоном в более или менее глубоко понятую мифологичность. В Казахстане вопрос о местной идентичности стоял в ту эпоху, вероятно, не менее остро. Но следов этих поисков мы на выставке не различим – все сводится к пресловутому национальному колориту. Иное дело, что нередко он увлекал и русских художников и на свет являлись произведения удивительные. В одном из залов центральное место занимает триптих Людмилы Бойковой «Степь»: обрамленные куски кошмы, на которых в зависимости от желания можно различить фрагменты орнамента либо фрагменты пейзажа. Техника исполнения обозначена как «войлок, валяние».
Юрий ЮДИН.
Фото Федора Баранова.