ЛЕПОТА

— Большие подарки – большие грехи? – спрашиваю осторожно у Глеба Курлюты, настоятеля храма св. мученика Трифона.
— Нет, — отвечает иерей, – просто есть возможность. Посмотрел человек – вроде мы занимаемся хозяйством, и решил сделать подарок…

Да, что-то зачастил я в церковь: вот уже второй раз за два месяца и третий за десятилетку. Правда, причины в последнее время оказались вполне уважительными: то – к эму, то – к пони. То – с внуком, то – с внучками.
Дело в том, что сначала по соседству, при храме, поселились и расплодились страусы эму, об этом «Кузбасс» писал в начале июня в материале «Твари божьи». А теперь новоселами стали два пони – Кавалер и Кармелита. Их подарил храму один из прихожан, и настоятелю пришлось ехать за ними на грузовичке на Алтай, в селеньице Куяган, семьсот километров туда, семьсот обратно.
Рассказывает:
— Раньше думал, что пони чуть больше кошки. Оказалось – гораздо больше. Мы нарастили борта, завели их, и когда они начали поталкиваться, было, конечно, страшно. Любое их движение – машина так вот ходит… Часто останавливались, переживали за них. Они всю дорогу стояли, друг к другу прижатые…
Сейчас и у Кармелиты, и у Кавалера по индивидуальному загончику и практически неограниченное людское внимание. У них, пони, есть удивительная особенность – они внушают доверие, с ними хочется дружить.
— Они очень добрые, — улыбается Глеб. — Дети подходят – они колом встают и не двигаются. Взрослых могут покусывать, детей не трогают…
Вот-вот, и я, пока ждал окончания церковной службы, успел обоих похлопать по шеям, погладить по лицам (слово «морда» к пони совсем не подходит), поделать им улыбки, раздвигая большие теплые и влажные губы, – пони были терпеливы, только Кармелита попыталась прихватить нахальную руку…
— Вам отдали именно этих или был выбор?
— Выбор был. Почему эти? – задумывается… — Рыженькие, симпатичные. Были и другие цвета, но те пестроватые, а эти… Я больше люблю один тон, выдержанный…
Его рыжеватые, в масть с пони, усы шевелятся в улыбке, я тоже смеюсь: наверное, гнедые – местная масть, трифоновская. А он уже про то, как и прихожане, и неприхожане реагируют на новоселов:
— Приходят, кормят, только успеваешь говорить, чтобы не кормили конфетами.
— Почему? Они же любят сладкое?
— Но дети тоже любят сладкое… Лучше – если морковку какую или хлеб сухой. Потому что мякиш им тоже нельзя: к нёбу прилипает, потом не знают, как его отлепить…
Говорим о ближайшем будущем: зверушки должны пообвыкнуться, уже есть договоренности с местными лошадниками и прихожанами про корма, уже есть претендент в шефы – невысокий, щупленький, который сможет подготовить Кавалера для верховых выездов, уже есть мысли о тележке, в которой будут кататься дети… И всем будет весело, всем будет хорошо, это так славно – храм, а рядом с ним – детские смех и улыбки…
— То есть, — мешаю идиллии, — это уже получится парк культуры и отдыха?
— Нет, — отвечает он спокойно, — это прихрамовое хозяйство. В парке культуры храма нет, а здесь он есть… У нас нет такой цели – заработать. Ну, допустим, люди приходят и попугаю орехи приносят, оставляют денежку на зерно. То же самое со страусами – приехала женщина, оплатила их месячное содержание… Но, конечно, это другое…
Как и в прошлую встречу, спрашиваю про будущее:
— Следующий – верблюд? Или слон?
— Слон, — отвечает, — однозначно нет. Здесь больше рассчитано на то, чтобы животное можно было погладить, чтобы они были добрые. Иначе надо быть дрессировщиком, а я больше священник… Просто так получилось, что они здесь…
— А вы уже поняли, кто у них здесь главный? Какая субординация?
— А никто из них не главный, — отвечает он почти мгновенно. — Был бы табун – было бы правило табуна. А здесь вдвоем, это уже правила двоих…
Естественно, не могу не спросить – ведь не побьет? – про молебны по дождю.
— Или лучший молебен – когда знаешь погоду на будущее?
Он слегка хмурится.
— Острю, – винюсь я.
— Я понял… Знакомый батюшка рассказал: отслужили молебен, дождя нет, звонят ему те, кто интервью у него брал: «А почему дождя нет?» – «Потому что Богу виднее, что нам дать. Мы хотим одного, а он делает так, как надо. Хочет ребенок банку варенья съесть, а родители знают: вот не надо! На все воля Божья»…
— Но, — это мы уже опять о птице-скотине и ее количествах, — вы на правильном пути?
— Я говорил с одним человеком. — Глеб, как мне уже известно, любит говорить несколько витиевато и нравоучительно, скупой абсолютизм «да» и «нет» — не из его иерейской лексики. — Очень важно не дойти до точки невозврата. Это когда всего сильно много, и ты понимаешь, что уже не можешь справиться, и не понимаешь, что делать, и такое уныние приходит… Хотелось бы, чтобы все было в рамках разумного. Чтобы не понесло…
— Но, кстати, — не могу удержаться, — ишачок-то сюда все равно вписывается?
— Ишачок вписывается, — легко соглашается настоятель храма. — Но территорию надо немножко расширить.
— Тем более, — радуюсь, — жрет в первую очередь всякие репьи!
— Правда? – живо реагирует Глеб. – У нас как раз на той стороне их столько, этих колючек!
Так что, хоть «точка невозврата» и вполне серьезная реальность, в нашем случае скорее подойдет аксиома про то, что все в руках Божьих…
Кстати, Трифон считается охранителем полей, садов и хлебов в скирдах от вредителей да покровителем домашней птицы; широко известно его «Заклинаю вас, многовидные звери, червии, гусеницы, хрущи и прузи, мыши, щуры и критницы, и различные роды мух и мушниц, и молей, и мравей, и оводов же, и ос, и многоножец, и многобразные роды ползующих по земле животных и летающих птиц, вред и тщету нивам, виноградам, садам…» Так что «изюминка» храма его имени вполне понятна. И гуси, живущие в прихрамовом хозяйстве, и фазаны, и куры, и кролики, и попугаи, и пони, и страусы…
Впрочем, страусы – совсем и не страусы, о чем я и информирую Глеба: оказывается, еще в восьмидесятых годах прошлого века ученые договорились, что эму – это казуары. Вторая по величине птица после страусов, имеющая с первыми предостаточно отличий.
Глеб сию новость принимает с сомнением:
— Две тысячи лет люди считали, что страусы, а тут ученые решили, что не страусы? Этих ученых не понять…
— А вы знаете, — продолжаю, — что попугаи – единственные из птиц, которые слова не высвистывают, а выговаривают?
Это он знает…
Как легко говорится в сени храма; пони потряхивают хвостами; всего 80 лет назад для истребления эму, вредителей полей и врагов фермеров, в Западной Австралии привлекались правительственные войска…
Бука – самка эму, из яиц которой вывелись восемь эмучат, пять, подросших, бродят в соседней клетке, – такое имя носит, потому что умеет гулко, как в бочке, букать внутренним голосом. В прошлом году накануне брачного периода «сердилась» на Хрюку (это самец, он умеет слегка похрюкивать, отсюда и имя), а нынче стала такой агрессивной, что Хрюка, не желая войны, сдавался и ложился на землю, и его пришлось убрать в сарай, пока Бука не решится размножаться.
Жару эму переносят стоически, хоть на родине это, наверное, легче: можно, как сказал настоятель храма св. мученика Трифона Глеб Курлюта, залечь в болотце или поплавать в речке, что эму умеют. Для пони тоже нужна речка, но пока и тех, и других иногда просто поливают из шланга…
Заорал петух. Попискивали эму-подростки. Хлопали хвостами и губами, отмахиваясь от мухоты, Кармелита и Кавалер. Пахло свежим сеном. Девушка, негромко читавшая молитвенник, отошла к казуарам и дала им травинку. Засмеялась тихо, уходя.
Лепота, однако…

Игорь АЛЕХИН

НА СНИМКАХ:
иерей Глеб Курлюта; люди и звери на фоне храма св. мученика Трифона;  девушка с молитвой и казуарами.
Фото автора.
пос. Металлплощадка.