Читатель

ЖЕНСКАЯ ИМПОТЕНЦИЯ

Григорий КАКОВКИН. «Мужчины и женщины существуют». М.: АСТ, Астрель, Полиграфиздат. 2011. 350 с.

Григорий Каковкин – драматург, журналист, режиссер и сценарист документального кино. Он окончил философский факультет МГУ, работал в «Известиях» и «Литературной газете», снимал кино, в последнее время известен как блогер.

Однако роман «Мужчины и женщины существуют», пожалуй, наиболее заметный из всех его трудов на литературной ниве. Сергей Бодров-старший про эту книгу сказал: «Затягивает и держит до конца. Оторваться невозможно. Уверен, что по этому роману можно снять сильное кино». Наверное, в устах режиссера это и правда большой комплимент.

Я как читатель со стажем скажу сдержаннее: книга Каковкина, конечно, не образец высокого литературного стиля и утонченного мастерства. Но! В ней есть несомненное достоинство: она отмечает важную социально-психологическую особенность нашего времени, а именно – импотенцию чувства.

Фабула проста: героиня по имени Людмила, Милочка, провинциальная особа, перебравшаяся из своего полуукраинского Червонопартизанска в Москву, смогла тут неплохо устроиться. Несмотря на то, что волею судеб она с юных лет осталась матерью-одиночкой с двумя детьми, Людмила не пропала – нашла работу (библиотекарь в музыкальном институте), устроилась с жильем (хоть и крохотная квартирка, все же своя). Но к 45 годам, к возрасту зрелости, когда и дети уже выросли, и с карьерой все устаканилось, и какой-никакой достаток в доме есть, она с особой остротой осознала: во всей своей, в общем-то, малоблагополучной, но и не то чтобы совсем уж катастофической жизни она проморгала главное – любовь. Любви — настоящей, такой, как в романах описывают, – у Милочки не было. Если не считать раннего, совсем еще дошкольного увлечения маленьким мальчиком Павлушей, сыном родительских приятелей, который погиб в шестилетнем возрасте. Далее у Людмилы было все: и попытки соблазнения учителем-ветераном, и изнасилование одноклассником, и поспешное замужество, окончившееся стремительным разводом, и случайные любовники… Но разве это – любовь?

Стараясь наверстать упущенное, она зарегистировалась на одном из сайтов знакомств и – начала свою любовную жизнь заново. Собственно, весь роман посвящен тому, как Людмила Ивановна, приличная женщина с интеллигентной профессией, заводит романы, интрижки и отношения с мужчинами «с сайта». И хотя среди ее потенциальных женихов оказываются мужчины очень разные (нередко — весьма достойные), ни с одним из них счастья не случается.

Почему?

Автор подробно и сочувственно анализирует все варианты Милочкиных знакомств, и каждый раз «облом» (или вялотекущая, безрадостная связь, что, наверное, еще хуже) происходит по разным причинам. Но суть этих причин – одна. Милочка НЕ УМЕЕТ полюбить всерьез и искренне того, кого при этом могла бы еще и уважать. И дело не в качестве «непригодного» мужского материала – мужики, описанные Каковкиным, хотя и не блещут полным набором достоинств одновременно, на свой лад неплохи. Дело именно в ее психологической импотенции. Этот диагноз, который автор (не называя, впрочем, его вслу), ставит женской части нашего населения, заставляет задуматься о многом.

Куда-то ушла безоглядная жертвенность русской женской души. Где-то в гламурных журналах растворилась сила всепоглощающего чувства, уступив место корыстным расчетам и пустым, ни к чему не обязывающим связям…

ТАМ,В СТЕПИ ГЛУХОЙ

Александр ЧУДАКОВ. «Ложится мгла на старые ступени», роман-идиллия. – М.: Время. 2012. 640 с.

Этот роман жюри премии «Русский Букер» признало лучшим романом первого десятилетия нынешнего века (в 2011 году он получил «Букера десятилетия», хотя когда был написан и выдвигался на эту премию, финалистом не стал – тогда Букера получила Людмила Улицкая).

Роман и впрямь удивительный.

Александр Чудаков, почтенный литературовед, специалист по Чехову, широкому кругу известен скорее как «муж своей жены». Его супруга, булгаковед Мариэтта Чудакова, благодаря своему темпераменту и общественной активности, чаще мелькала на экранах ТВ, участвовала в Президентском совете по культуре и пр. Кстати, в том, что Александр Чудаков стал-таки писать прозу и явил нам этот роман-идиллию – во многом ее заслуга. Она всячески поощряла его в написании этой книги, уверяя, что бесхитростные мемуары послевоенного детства с подробным описанием вещного быта, способов досуга, разговоров деда, бабки, отца и прочих родственников и соседей могут быть чрезвычайно занимательны.

Так и есть. Из-под пера Чудакова вышла книга, аналогов которой в нашей сегодняшней литературе сыщется немного. Мемуары? Да, но не совсем. Автор то и дело сбивается с первого лица на третье (его герой, мальчик Антон, выросший в степном городке Чебачинске на севере Казахстана – альтер эго автора). И эти переходы с «я» на «Антон» чаще всего незаметны, во всяком случае, никак не подчеркиваются, но добавляют тексту объемное зрение, увеличивают ракурсы.

Критики назвали этот роман «энциклопедией русской жизни второй половины ХХ века». И это – тоже правда. Добавим: энциклопедией, прежде всего, ушедших вещей. В книге есть целые главы, посвященные, например, сапожнику, вручную изготовлявшему сапоги, с которыми не могла соперничать самая наиимпортная обувь: столь удобны, долговечны, экологичны они были. Причем технологии изготовления такой обуви автор уделяет не меньше внимания, чем самому мастеру. Точно так же описываются в книге кондитеры, землекопы, стекольщики, лекторы общества «Знание»… Получается этакая «советская робинзонада», пошагово описывающая, как может выжить отдельный индивид, обзавестить относительным комфортом и сытостью в эпоху тотального дефицита и регулярно подкашивающего страну голода.

Заметим, что город Чебачинск (на самом деле – это казахстанский Щучинск) – место ссылки немцев Поволжья, расконвоированных заключенных, отбывших сроки в сталинских лагерях. Кстати, дед и бабка Антона оказались тут по своей воле: когда кольцо сталинских репрессий вокруг семьи бывшего священника и вильненской дворянки начало сжиматься, они почли за благо самостоятельно, «без помощи властей», затеряться на просторах родины.

Надо сказать, на мировоззрение автора огромное влияние оказали именно ссыльные и вернувшиеся с войны фронтовики: их «бесцензурные» разговоры «на бревнах», их оценка происходящего в стране причудливо коррелировалась с официальной.

Замечательны портреты бабушки-аристократки, не садившейся за обед без девяти вилочек-ножичков, и деда-интеллектуала, умевшего при этом делать своими руками все, даже самые трудные работы. «Поскольку было ясно, что рано или поздно все должны попасть в ссылку или в лагерь, живо обсуждался вопрос, кто это лучше переносит. Племянник графа Стенбок-Фермора, оттрубивший десять лет лагеря, считал: белая кость». И приводил неоспоримые доводы: богатая внутренняя жизнь, хорошее питание до, привычка к самодисциплине…Умилительны бабкины высказывания: «Как всякий князь, он знал токарное дело… Как все настоящие аристократы, он любил простую пищу…».

А еще этот текст можно рассматривать как энциклопедию духа и нравственных норм: что осуждалось и высмеивалось в анекдотах? Какие песни пели в застольях? Как проводили досуг и о чем мечтали? Какие книжки зачитывали до дыр?

В общем, это – такой осколок ушедшего ХIХ века, отразивший в себе век ХХ с его ужасами, бедами и способами выживания.

Один из таких способов – юмор. И книга Чудакова (в этом, пожалуй, одно из основных ее достоинств) полна юмора. Достаточно вспомнить хотя бы конкурсы чтецов и заядлого любителя их, одноклассника Антона Ваську Гагина. Он читал, делая ударения в самых неожиданных местах. В пушкинском «Уж небо осенью дышало…» третью строчку он произносил так: «Короче: становился день!» — и делал выразительный рубящий жест после первого слова. Это могло соперничать только с жестикуляцией другой одноклассницы, Гали, которая, читая «Бородино», на словах «Земля тряслась, как наши груди» выразительно взвесила на ладонях свои пышные формы…

ЗАЧЕМ АКТЕРУ ПЕРО?

Андрей МЯГКОВ. «Сивый мерин». М.: Астрель. 2012. 352 с.

 Взяла эту книгу исключительно из уважения к актерскому дарованию Андрея Мягкова. Почему-то показалось, что актер, сумевший так тонко воплотить на экране любимца всех женщин Женю Лукашина и недотепистого, но симпатичного Анатолия Ефремовича Новосельцева, по определению не может быть плохим писателем. Во всяком случае, казалось мне, он и в тексте будет таким же ироничным, тонким, умным. Если бы!

«Сивый мерин» — книга чудовищная. И даже лихо закрученная детективная интрига ее не спасает. Гадкий язык, наполненный пошлейшей претензией на юмор (автор словечка в простоте не скажет, все с какими-то подмигиваниями и приплясываниями). Отвратительные, все как один сексуально озабоченные герои (причем и женщины, и мужчины – они прыгают друг другу в койки, едва успев снять обувь в прихожей, – знакомятся позже). Крайне несимпатичен даже главный герой романа – актер Дмитрий Кораблев, из-за которого, собственно, и происходит главное убийство.

Единственное, что, пожалуй, неплохо в этом романе – название. «Сивый мерин» — прозвище оперуполномоченного, который ведет расследование убийства. Несмотря на то, что он крайне молод, достаточно амбициозен и очень трудолюбив, успех сопутствует ему не всегда, а коллеги и приятели над ним охотно подтрунивают. Имя Всеволод (Сева) и фамилия Мерин понятным образом спровоцировали прозвище.

Вы спросите: зачем при таком негативном отношении к роману я дочитала его до конца и даже взялась рецензировать?

Ответ прост. Первое: дочитываю тексты из уважения к книге (а вдруг в конце блеснет что-то ценное?). Второе: захотелось предупредить тех любителей рязановских комедий, кто, подобно мне, повелся на обаятельные образы, созданные актером Мягковым в кино. Увы! Актер – профессия, противоположная писателю (люди, по моему давнему наблюдению, вообще делятся на «авторов» и «актеров»). Андрей Мягков явно и бескомпромиссно относится ко второму типу.