Квартирник против театра, или Об искренности в искусстве

В здании Кемеровского театра кукол прошли мини-гастроли Мариинского театра «Желтое окошко». Его художественный руководитель и главный режиссер Петр Зубарев впервые показал кемеровской публике свой моноспектакль «Квартирник».

Эта работа в прошлом году была представлена во внеконкурсной программе национального фестиваля «Золотая маска» и снискала хвалебную прессу. «Квартирник» — спектакль взрослый, поэтому, кроме него, театр «Желтое окошко», который славится работой с юным зрителем, показал еще и один из лучших своих детских спектаклей — «О рыцарях и принцессах».

Итак, «Квартирник». Человек в черной бандане и драных джинсах сидит, свесив ноги, на краю сцены и что-то такое поет-наигрывает на гитаре. Эта прелюдия незаметно переходит в спектакль. Перед нами – автостопщик (на жаргоне — стоппер), который путешествует по городам, устраивая гитарные концерты в чужих квартирах. Да, собственно, не только в квартирах — где придется. Вот в этот раз приятель затащил его в пустующий театр (свободной квартиры не было, а в театрике, где тот подвизается сторожем, как раз случился выходной…)

На самом деле этот прием нужен Зубареву для того, чтобы поговорить о самом главном, что волнует его в данный момент. О правде в искусстве – если не бояться пафоса и назвать вещи своими именами. Почему потный концерт в чужой квартире, где публика вынуждена сидеть на полу, а артист пользуется минимумом средств, зачастую оказывается сильнее, востребованнее, ярче, чем самый дорогой навороченный спектакль?

— Публика – женщина, ее надо завоевать, — объясняет нам со сцены опытный «стоппер». – А театр и квартирник – это вроде как два мужика. Но один все делает для того, чтобы понравиться (и наряжается, и слова всякие говорит), а второй – ничего… Его и так полюбят, он и так – красавчик.

Вот почему так?

А дальше Зубарев, который более двадцати лет положил на исследование магии театра, начинает сравнивать. На квартирник люди собираются просто пообщаться, а в театре обязательно должна быть рассказана ИСТОРИЯ. Он и рассказывает историю своего путешествия автостопом, попутно сравнивая стопперов и автовладельцев. «Ведь трасса – она женщина, ее надо покорить…». Он сравнивает города, в которых побывал. Глаза людей, которых видел. И чьи взгляды (актерская привычка!) коллекционирует в памяти. И, конечно, сравнивает спектакли, в которых ему самому доводилось играть. Ведь нынешний «стоппер» — бывший актер самого обычного театра…

Забавные, точно подмеченные детали (например, о городах: один пыжится, другой с ним соревнуется, а третий живет, опустив глаза и завидуя первым двум) реализуются самым неожиданным образом. Скажем, вот эта, про города, показана какой-то мальчишеской пантомимой с урчанием, хрипением и взвизгами – так пацаны изображают экранные бои. Чрезвычайно выразителен язык жестов, которым обмениваются «стоппера» и «водилы» и которому нас попутно обучает Зубарев. А увиденные в дороге глаза обретают буквальное изображение, словно вырезанные из фотографий… При этом Зубарев постоянно втягивает публику в контакт со сценой. Он как бы имитирует тот самый квартирник, издеваясь над напыщенными «театральными приемами». Выдает, например, зрительнице из первого ряда будильник – подсказывай время, ведь «в театре, мне сказали, через каждые семь минут должен быть трюк. Ну, чтобы оживить внимание…»

Итак, мы присутствуем на квартирнике? Нет! На самом деле перед нами – самый настоящий, остроумно и изобильно оформленный театральный спектакль. Только спектакль – именно такой, о каких тоскует женщина-публика. Искренний. С чувством юмора. С размышлениями о главном. С твердой верой самого режиссера в то, что он проповедует со сцены.

…Вспомнилось, как однажды Петр Зубарев сотоварищи устроили колоссальный розыгрыш на одном из театральных фестивалей. Заявили, что некий молодой экспериментальный театр хочет в нем участвовать, прислали кассету с записями якобы своих спектаклей, ксерокопии газетных рецензий, где птичьим языком театроведов было все про «глубину проникновения и тонкость нюансировки», все про дискурс да коннотации… А на самом фестивале, замаскировавшись в картонные коробки (надели их на головы, на ноги, задрапировались тканью), шутники показали под электронную музыку некие невнятные завывания и бессмысленные проходки по сцене из конца в конец.

Апофеоз настиг их на обсуждении. «Ну что ж! – всерьез размышляли члены жюри, именитые театральные критики. – Надо для этого эксперимента какую-то новую номинацию придумать. Безусловно, это новое интересное слово в театральном искусстве. Это богатство ассоциаций…»

А когда Зубарев с коллегами признались в шутке: «Эй, очнитесь! Это – дурь, дичь. Это – всего лишь розыгрыш», – многие обиделись.

Но, наверное, только вот так, наглядным путем, можно объяснить и публике, и критике, что есть настоящий театр. Тот самый, где мечи – картонные, бриллианты – из пластмассы, а чувства и страсти – самые настоящие, подлинные.

Ольга ШТРАУС.

Фото Федора Баранова.