Серебряный век Кузбасса

Отечественные записки

230 лет назад, в 1782 году, был открыт Салаирский рудник, добывавший серебряную руду. Это было первое горное предприятие на территории Кузбасса, традиции которого дотянулись до наших дней .

Скажем, Кузнецк поначалу развивался как пограничный укрепленный город с гарнизоном, а жители его были заняты по большей части сельским хозяйством.Мариинск был городком прежде всего купеческим, благо стоял на большом сибирском тракте.

А вот Салаир – наш промышленный первенец. Сейчас Кузбасс – «страна городов», сильно урбанизированный регион; начало его развитию в этом направлении положили основатели Салаирского рудника.

В 1782 году Салаир стал восточным форпостом «горнозаводской цивилизации», которая во многом определила нынешний облик Урала и Сибири. Первые горные заводы и соляные промыслы появились на западном Урале, на реке Лене и в забайкальском Нерчинске еще в XVI-XVII веках, но горнозаводская цивилизация как самостоятельный феномен, со своей особенной культурой и образом жизни, возникает в петровскую эпоху, а принимает законченные черты к концу XVIII столетия.

Возникновение ее связывают с двумя промышленными династиями – Строгановых и Демидовых. Строгановы «поднялись» еще при Иване Грозном, разбогатели на соляных промыслах, финансировали походы Ермака в Сибирь, но заводы свои ставили на западных склонах Урала, то есть в Европе. Демидовы вошли в силу при Петре Великом и осваивали азиатские земли – восточные склоны Урала и Алтай. Пермский писатель Алексей Иванов сравнивает их с Монтекки и Капулетти и утверждает, что они заложили две разные традиции. Строгановы владели своей промышленной империей сообща и распоряжались коллегиально; история Демидовых полна семейных раздоров. Строгановы «сражались за родину на всем протяжении истории – от Куликова поля до Цусимы», были государственными деятелями и патриотами. Демидовы же занимались хищническим срыванием вершков и известны лишь как меценаты и самодуры. Яркий пример – устройство Нескучного сада в Москве («Согласно легенде, в саду этом стояли античные скульптуры, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся голыми русскими мужиками, выкрашенными мелом. Именно поэтому сад получил название Нескучного»). Строгановы первыми в России отменили для своих крепостных барщину и ввели денежный оброк, они по большей части не разъезжали по столицам и европам, а жили в своих владениях, лично контролировали управляющих, рабочих бесплатно лечили и поддерживали в них религиозное чувство. Дух же азиатской империи Демидовых отлично выражает определение Мамина-Сибиряка: дикое счастье («Внезапно разбогатевшие золотоискатели в Екатеринбурге мыли лошадей шампанским, строили дворцы и кидали в толпу ассигнации… Сошедший с ума заводчик Любимов умер, подавившись, когда жрал со сметаной бумажные деньги»).

Впрочем, сравнение проведено Ивановым не без натяжек. Среди тех же Строгановых встречались фигуры разного обличья. Григорий Дмитриевич Строганов, угощая царя Петра обедом, выкатывал на десерт бочонок с золотом (его злоупотребления обличал обер-фискал Алексей Нестеров, но влиятельный солепромышленник устоял). Александр Сергеевич Строганов, основатель Академии художеств, попрекал Михайлу Ломоносова низостью происхождения (картина вполне во вкусе эпохи: дворянин в третьем поколении кичится перед дворянином в первом). Григорий Александрович Строганов был неисправимый волокита; будучи послом в Испании он, при живой собственной жене, влюбился в супругу испанского камергера графиню д’Эга; в общем, скандал на всю Европу (незаконный плод этой любви, Идалия Полетика, позднее попортила немало крови Александру Пушкину).

Значение Демидовых также не стоит принижать. Если проследить, сколько городов выросло из демидовских заводов, заслуги конкурентов сильно померкнут. Строгановы все-таки хозяйничали на сравнительно обжитых местах, Демидовы же колонизировали дикие земли. Стоит упомянуть и престижную Демидовскую премию, которую присуждала Петербургская академия наук в 1831–1866 годах. Непонятно также, почему Демидовы должны отвечать за чужие эксцессы, им и своих чудачеств хватало.

Прокофий Акинфиевич Демидов, устроитель Нескучного сада, скупал картины и статуи целыми коллекциями, мог прислать на обед к своему зятю живую свинью, наказав «угощать ее за столом как бы его самого»; мог обрить гостя догола, раздеть, обвалять в пуху и отправить на улицу. На одном из праздников, устроенных им в Петербурге, перепившаяся толпа задавила будто бы до полутора тысяч человек . Но и просвещенный покровитель художеств Александр Строганов, его современник, также задавал ежедневные обеды на несколько сот человек: отобедать мог зайти любой человек с улицы, будь он только прилично одет. Известен он был и обедами для избранных, на римский манер и с римскою роскошью («самым ценным из закусочных блюд были щеки селедок, на одну тарелку такого блюда шло более тысячи селедок», пишет Михаил Пыляев). Слова императрицы Екатерины «вот вельможа, который хочет разориться и никак не может» предание относит то к Прокофию Демидову, то к Александру Строганову. Таков был общий стереотип поведения, если можно говорить о стереотипе применительно к людям уникального богатства.

Нас сейчас интересует Акинфий Демидов (1678–1745), сын основателя династии Никиты Демидова. В 1726 году он получает разрешение у Берг-коллегии на разработку медных руд и постройку медеплавильных заводов «в новых диких местах в Томской провинции на землях, которые лежат впусте, где найдет удобным, сильною рукою». Удобные земли нашлись в Томском и Кузнецком уездах – на территории Кузбасса и Алтайского края. В 1727 году началась пробная плавка меди у горы Синюхи, а два года спустя начал работать Колыванский медеплавильный завод на реке Белой. Вскоре в округе появилось еще несколько заводов и рудников, в том числе Барнаульский завод, вокруг которого вырос город Барнаул. Впрочем, это была лишь часть горнопромышленной империи Демидова, столица которой находилась в уральском Невьянске. Согласно распространенной версии, Демидов занимался также нелегальной выплавкой серебра; это и привело к тому, что в 1844 году его алтайские заводы были отобраны в казну и закреплены за императорским Кабинетом. Рассказывали, что Демидовы даже чеканили из этого серебра собственные деньги в подвале Невьянской башни. Барнаульские историки, впрочем, с некоторой горячностью доказывают, что Акинфия Никитича оклеветали конкуренты: с драгметаллами он не связывался, а скрывал их находку, чтобы земли не отобрали в казну.

Демидовский первенец, Колывано-Воскресенский завод, то закрывался, когда леса в округе дотла пережигались на уголь, то открывался вновь, когда лес подрастал. При заводе имелись камнерезные мастерские; в XIX веке это направление стало основным в его деятельности. Но в 1782 году здесь еще активно выплавляют медь и серебро. И именно здешние специалисты начинают разрабатывать Салаирское месторождение, обнаруженное годом раньше «ясашным татарином» Нарышевым и рудознатцем Поповым. Первым сереброплавильным заводом Кузбасса стал Гавриловский, основанный в 1793 году близ Салаирского месторождения. Постепенно здесь выросло село Гавриловское, ныне вошедшее в черту города Салаира, но об этом мы расскажем в следующей порции записок.

Юрий ЮДИН.