Полное остекленение

Новый спектакль областного театра кукол – еще один плод давнего сотрудничества с театральной династией Хромовых: пьесы отца-драматурга не раз шли на кемеровских подмостках, сын-режиссер предпринимает у нас уже вторую постановку. На этот раз объектом приложения их творческих усилий стала классическая сказка Андерсена «Снежная королева». 

Куклы в новом спектакле – тростевые, этакие величавые марионетки, управляемые не сверху, а снизу. Обыкновенно в спектаклях с такими куклами актеры прячутся за ширмой, но в нашем случае кукловоды, обряженные в белые балахоны, присутствуют на сцене. Поэтому временами действие напоминает не то врачебный консилиум , не то русско-финскую войну 1940 года, где с обеих сторон орудовали лыжники в белых маскхалатах. Впечатление усугубляется белыми заостренными пирамидами по краям сцены. Впрочем, световые эффекты, имитирующие северное сияние, окрашивают все это в изысканно-пастельные тона, на сцене затевается сложная игра с зеркалами, экранами и драпировками, на пирамиды-айсберги проецируются иной раз вполне знойные пейзажи. Словом, визуально спектакль вполне убедителен, а вот трактовка андерсеновской истории оказывается совершенно неожиданной.

Постановщики постарались сохранить все сюжетные линии и почти всех персонажей. Здесь фигурирует и Главный тролль со своим зеркалом, разбитым на тысячу кусков (очень выразительный, с бегающими глазками). И бабушка, и чародейка-цветочница, желающая удочерить Герду, и принц с принцессою. И Маленькая разбойница с тремя головорезами (тонкая пародия «Кавказской пленницы» Гайдая), и Северный олень (вариант единорога – символа девственности). И даже совсем уж эпизодическая лапландка (без финки-напарницы, зато с финкой-ножом). Очень красив Ворон, напоминающий птеродактиля; правда, в спектакле ему нечего делать, хотя в сказке он играет важную роль, его смерть в финале – еще один признак крушения царства вечности. И, кстати, о вечности: в сказке Кай все пытается выложить это слово из ледяных кубиков; в спектакле этот мотив почему-то исчезает – хотя Хромов-драматург всегда испытывал интерес к виртуальным сферам, мы помним это со времен его замечательного «Тедди».

Но самое главное, в финале спектакля выясняется, что Снежная королева – это сама Герда, ее неприступно-стервозная ипостась. Дескать, она сама ввергла своего Кая в ледяные пучины отчаяния – ей самой его и выручать. Инсценировщики давно замечали, что в мире Андерсена с гендерными проблемами не все в порядке. Скажем, Евгений Шварц, перелагая «Снежную королеву» в пьесу, придумал положительного Сказочника и отрицательного Коммерческого советника, чтобы как-то разбавить засилье женских персонажей. Хромов отправился в противоположном направлении, он еще усугубляет этот гиперборейский матриархат. Кай здесь – лицо абсолютно страдательное, сюжет вершит исключительно Герда, а все прочие дамочки, то молодые, то старые, то ледяные, то огневые, оказываются ее отражениями.

Эта трактовка имеет право на жизнь: все-таки изобретатель концепции матриархата Бахофен был современником Андерсена. А среди интерпретаций «Снежной королевы» есть и алхимическая трактовка: история Кая и Герды – это священная иерогамия или химическая свадьба, здесь кстати приходятся и розы, и слезы (роза – символ женского начала у розенкрейцеров, соль слез – стихия, противостоящая льду, об ангелической природе льда толковал мистик XVI века Чезаре делла Ривьера и т. п.). Кай в этой трактовке – претерпевающая метаморфозы тленная материя, чем и оправдывается его пассивная роль. Правда, ледяная вечность – символ герметического бессмертия, как уже говорилось, в спектакле отсутствует.

Несколько отодвинут на задний план и центральный образ Снежной королевы. Считается, что он восходит к Ледяной деве скандинавского фольклора, олицетворяющей зиму и смерть. Говорят, последними словами отца Андерсена были: «Вот идет Ледяная дева, и она пришла ко мне», и датский сказочник возвращался к этому образу несколько раз. У русских похожий образ – злая мачеха из сказки о Мертвой царевне, заключенной в хрустальный гроб; кстати, она тоже баловалась зеркальной магией.

Детям до всех этих сложных построений, разумеется, дела нет – они видят красивую и страшную сказку, увлечены манипуляциями кукловодов, переживают за беднягу Кая и довольны, что все кончается ко всеобщему удовлетворению, а те, кто постарше, надо полагать, воспринимают и заключительный моральный урок. Но на подсознательном уровне дети, конечно, считывают и другие смыслы этой истории. В связи с этим интересно, что на Западе самый популярный андерсеновский образ – Русалочка. А в России по числу переизданий и инсценировок безусловно лидирует «Снежная королева» .

К концу спектакля у меня выпало стекло из очков – правда, было пластиковое, не разбилось. Но это значит, что зеркало тролля все еще работает.

«Снежная королева». Спектакль Кемеровского областного театра кукол им. Гайдара по сказке Ханса Кристиана Андерсена. Инсценировка Александра Хромова (Красноярск). Постановка Александра Хромова-мл. (Петербург). Художник Григорий Сергеев. В спектакле заняты: Ирина Дементьева, Елена Качалина, Станислав Садыков, Никита Остатнигрош, Игорь Сорвилов, Сергей Салтымаков, Екатерина Цыганец. Премьера состоялась 24 марта 2012 г.

Юрий ЮДИН.

Фото Федора Баранова.