Уголь и пепел Клааса

Отечественные записки

145 лет назад Шарль Теодор Анри де Костер выпустил свой знаменитый роман «Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях, отважных, забавных и достославных, во Фландрии и иных странах» (1867). Когда-то этот роман считался главною книгой в новорожденной Бельгии (она стала независимой в 1830 году). Ныне страна эта находится на грани развала: франкоязычные валлоны и фламандцы, говорящие по-голландски, тянут в Бельгию разные стороны, и книжка де Костера – написанная по-французски, но про героев-фламандцев – стала там никому не нужна.

Впрочем, Бельгия всегда была странным государством: она даже названа в честь полумифического кельтского племени белгов, которое перестало существовать еще за полвека до н. э. (Юлий Цезарь пишет, что половину белгов перебили, половину обратили в рабство). К тому же валлоны и фламандцы если и разведутся, то мирно, как когда-то чехи и словаки.

А книга де Костера – совершеннейшая нетленка, она все политические перипетии переживет. Я к ней питаю особенное пристрастие. Помню, в первом классе нас повели на радиостудию на углу Ноградской и Весенней; это было мое первое выступление в масс-медиа. Меня спросили, что я сейчас читаю; я назвал «Тома Сойера» и «Тиля Уленспигеля» (именно так этот герой звался в старом переводе А. Горнфельда ). Ничего особенного: читать я научился рано и еще в дошкольном возрасте одолевал достаточно толстые книжки. Но дяденька интервьюер почему-то сделал страшные глаза и тотчас повернулся с микрофоном к моим одноклассникам…

Думаю, что «Легенда об Уленшпигеле» должна быть небезразлична и всем кузбассовцам. Как-никак здесь впервые в мировой литературе является угольщик в полный рост, а это профессия для нашего края титульная. Правда, древесный уголь применялся еще в Древнем Египте и Древней Греции, угольщики мелькают в баснях Эзопа, комедиях Аристофана и Менандра, в сочинениях римлянина Марка Порция Катона и др., но там они далеко не главные герои. Позже мы обнаружим угольщиков у Рабле и Шекспира. В средневековой Венеции была даже Угольная набережная на Большом канале, а у нас на Руси на ремесле углежога специализировались жители деревни Лаи на Северной Двине, угодившие в сказку из сборника Афанасьева, но во всех этих случаях речь идет опять-таки о древесном угле . А вот во Фландрии каменный уголь добывали уже в IX веке, а леса свели довольно рано, так что не приходится сомневаться, чем промышляет угольщик де Костера.

Долговязый Уленшпигель и толстопузый Ламме внешне напоминают Дон Кихота и Санчо Пансу, поменявшихся темпераментами. Но по карнавальному юмору и живописной изобразительности роман де Костера ориентирован скорее на поэтику Рабле, с заменой гиперболизирующей фантастики на героический пафос. Действие происходит во второй половине XVI века. Это время Нидерландской революции, происходившей под знаменем Реформации, но направленной и против испанского владычества, победившей в северных Нидерландах и потерпевшей поражение во Фландрии. Нас, впрочем, больше интересует не профессиональный революционер Уленшпигель, а его отец Клаас.

«В Дамме Клааса называли Kolldraeger, то есть угольщик. У него были черные волосы и блестящие глаза, кожа его была под цвет его товара, за исключением праздничных и воскресных дней, когда в его домике было в большом ходу мыло. Был он приземистый, коренастый, крепкий и всегда весело улыбался». Правда, Клаас не горняк, а торговец углем, причем небогатый: чтобы прокормить семью, он обрабатывает земельный надел. Но, как пишет историк Фернан Бродель, «городские жители тех времен зачастую лишь наполовину были горожанами: в пору уборки урожая все ремесленники и все добрые люди оставляли свои ремесла и свои дома ради полевых работ, как, скажем, в предприимчивой и перенаселенной Фландрии XVI века». В том же столетии горняки угольных копей Льежа ежегодно покидали свои штольни во время жатвы.

Кума нашего угольщика по имени Катлина – колдунья, хотя и безвредная; старший брат его Йост переходит в кальвинизм; словом, у Клааса есть основания опасаться инквизиции. Стихия огня в романе связана как с королем Карлом и принцем Филиппом, так и с Клаасом и Уленшпигелем. Но для августейшего семейства это огонь аутодафе и неправедно добытого золота (корона наследует имущество каждого сожженного; юный Филипп для развлечения поджаривает обезьян, крыс и кошек). А для семьи угольщика это мирный огонь домашнего очага или веселящее пламя горячительных напитков – по крайней мере, до поры. Огненные казни и пытки в романе изображены во всех подробностях. В огне гибнет сам Клаас, затем донесший на него рыбник-оборотень, затем любовник Катлины; сожжения десятков других персонажей упомянуты мельком. Испытанию огнем подвергаются Катлина, Уленшпигель и его мать Сооткин. Тиль зашивает в ладанку частицу праха отца, и с тех пор его девизом становится: «Пепел Клааса стучит в мое сердце». Принца Оранского, предводителя восставших гёзов, называют «оранжевым, как огонь в аду». Сделавшись его лазутчиком, Уленшпигель притворяется угольщиком, трубочистом и дровосеком. Проповеди, сны и видения героев пронизаны образами пламени.

Йохан Хейзинга особо отмечает, что практика сожжения ведьм принимает массовый характер уже на заре Нового времени, «в те годы, которыми мы обычно завершаем Средневековье, радостно взирая на расцвет Гуманизма» . Во французском городке Аррасе в XV веке за несколько недель было сожжено несколько сот человек – при полном одобрении горожан. Нам это кажется массовым помрачением умов. Но если мы вспомним отечественные события 1937 года, когда казни врагов народа в едином порыве требовали врачи и педагоги, рабочие и колхозники, пионеры и комсомольцы, механизм этого умопомрачения станет понятнее.

Итак, образ угольщика в мировой литературе с самого начала оказывается героическим, вольнолюбивым и жертвенным. Это неудивительно, если вспомнить, что среди небесных покровителей углекопов и рудокопов немало мучеников – св. Варвара, св. Лаврентий, св. Адриан, св. Маврикий, св. Вит и др. А с другой стороны – горняки во все времена находились в первых рядах народных восстаний и сами нередко их инициировали. Правда, Жюль Верн в романе «Черная Индия» (1877) попытался изобразить углекопов мирными энтузиастами своего ремесла. Но уже в 1885 году Эмиль Золя издает «Жерминаль», роман, в котором горняки с угольных копей предстают яростными бунтовщиками, и в образах пламени там тоже нет недостатка. Эта традиция дотянулась до наших дней: редкий роман или фильм о шахтерах обходится без катастрофы или сцены бунта.

Послание апостола Павла к римлянам заканчивается так: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: «Мне отмщение, я воздам, говорит Господь». Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, дела сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья». Замечательные слова, и огромную роль в силе их воздействия играет пламенная образность.

Юрий ЮДИН.

Экспресс-опрос.Ради чего стоит идти на костер ?

Принято считать, что у человека эпохи потребления высоких идеалов не существует. Так ли это? Ради чего вы готовы пожертвовать своей жизнью? Что цените превыше всего? Ради чего, высокопарно выражаясь, способны сегодня «взойти на костер»? Эти вопросы мы задали жителям Кузбасса.

Галина САМУСЕВА, заместитель директора по работе с читателями Кемеровской муниципальной информационно-библиотечной системы:

— Ради своих близких. Самые родные, близкородственные люди – вот, пожалуй, то единственное, ради чего, не задумываясь, современный человек отдаст жизнь. Я, во всяком случае, про себя это точно знаю. А вообще плохо верю, что кто-то сегодня способен отдать жизнь за идею. Хотя фактор стресса и неожиданности нельзя исключать. Мы ворчим на молодежь, считаем, что редко кто способен сегодня пожертвовать собой ради защиты Родины, но на самом деле никто не знает, как оно будет, если что… Во время Великой Отечественной героически защищали родину даже те, кого эта самая Родина репрессировала, унижала, ссылала в лагеря…

Елена ЩЕРБИНИНА, сотрудник Кузбасского линейного управления МВД России:

— Жизнь близких. Какие-то другие вещи, из области высоких идей, по-моему, не способны сегодня сподвигнуть человека на подвиг. То ли идеи измельчали, то ли люди…

Петр ЗУБАРЕВ, художественный руководитель театра «Желтое окошко», г. Мариинск:

— Есть такие вещи, безусловно. Они во все времена есть. Дети – прежде всего. Дело – что тоже очень важно. Я не знаю, применимы ли к делу, которому отдаешь всю свою душу, такие определения – «пойти на костер» и прочее… Но реально выходит именно так. Я знаю многих людей (да я и сам такой!), которые ради своего любимого дела пожертвуют очень многим. Например, я мог бы жить совсем по-другому, зарабатывать другие деньги, но я трачу себя на то, на что трачу… И таких полно! Мои знакомые москвичи, к примеру, которые вполне могли бы реализовывать свои таланты по-иному – написать какой-нибудь монолог для «Кривого зеркала» или «Аншлага», но они предпочитают делать иную работу, что называется, для узкого круга… Видно, что-то такое сидит в душе, что мешает броситься в водоворот под названием «делать деньги»…

Сергей ТАРАСОВ, вице-президент хоккейного клуба «Кузбасс»:

— За что готов жизнь отдать? За семью. Кстати, честь и достоинство это тоже подразумевает. Мне трудно сейчас сформулировать конкретно – все зависит от обстоятельств, от ситуации, в которой ты окажешься. Но не сомневаюсь в одном: у современного человека есть идеи, которые для него дороже жизни. И он способен это реализовать. Все зависит от среды, от характера и от ситуации, в которой приходится делать выбор.

Наталья ЛОМАКИНА, психолог:

— Остались ли у нас сегодня идеалы, которые «выше жизни»? Думаю, это зависит от личности человека. Что касается общества в целом – похоже, нет.

Если говорить конкретно обо мне, я готова отдать жизнь за то, чтобы не было жестокого обращения с животными и детьми. Жестокое обращение с детьми – это перечеркивание нашего будущего. Вседозволенность, навязывание незрелым умам возможностей жестокого поведения, размытость нравственных критериев грозит нам чудовищной катастрофой в будущем. Так что я тут не столько идеализм проявляю, сколько элементарно о собственной безопасности в будущем пекусь…

Ольга ШТРАУС.