Новый год для ребенка – загадки

Отправляясь на елку в ДК ВОС, устроенную благотворительной родительской организацией «Интеграция» для детей-аутистов, плохо представляла себе: как же они хороводы-то будут водить? Ведь аутисты не терпят прикосновения чужих людей, кричат от страха… И что вообще из этого выйдет? Сюда же были приглашены и другие дети, которых, мягко говоря, не жалуют на обычных праздниках: с синдромами Дауна, гиперактивности, с тяжелым недоразвитием мозга, ДЦП. Собралось более 30 ребят от 3 до 16 лет. Вот они: бэтмены, мушкетеры, скоморохи, пират, Машенька, бельчонок — милые, нарядные. Ждут праздника. Или не осознают, что происходит?

НЕ ДО ПОДАРКОВ

В самом деле, этот праздник мало походил на те, что устраивают в детсаду или школе – отрепетированные, с детками на стульчиках. Были, конечно, Дед Мороз со Снегурочкой. Отменно выступали волонтеры из областного колледжа культуры и искусств — Эдуард Песков и Вадим Алешкович. Гремела музыка. Вот только детки вели себя по-особенному. Если хоровод водить, то за руку с родителем. Было ощущение, что и песню про елочку, задания Снегурочки исполняли тоже взрослые. Хотя нет, слышны и детские голоса. «Что, Дед Мороз, мы забыли?» — «Пода-а-а-рки!» Внимание привлек высокий подросток в костюме скомороха, буквально тенью ходивший за мамой. Временами казалось, что он прислушивается к словам Деда Мороза (а не остается, как «положено» аутисту, безучастным). Вот он прыгает зайчиком (не выпуская маминой руки), радостно хлопает в ладоши… Выходит, елка — не зря? А вот девочка-даун, не успев по правилам игры передать красную рукавицу, превратилась в «сугроб». Но, думаю, так и не поняла, что случилось и чего от нее хочет Дед Мороз… Одни ребята стоят с отстраненным лицом, другие смело выходят в круг рассказать стишок, потанцевать с Восточной Снегурочкой (Олеся Морозова, сотрудник кемеровского ИУ-5, тоже волонтер). Кто-то скачет, пытаясь схватить у Деда Мороза микрофон… Или сидит, зажав уши руками… Или спит на руках у папы, несмотря на невообразимый шум… Были и такие, кто покидал елку, не дожидаясь раздачи подарков.

МИР – ПО ФРАГМЕНТАМ

Как объяснила позже Лариса Флорова, дефектолог-логопед частного центра помощи детям с ранним детским аутизмом «Солнышко», «у аутистичных детей глобальное недопонимание того, что происходит. Восприятие — буквально и фрагментарно. Связи между явлениями, предметами самостоятельно не выстраиваются.

Методы коррекционной педагогики, которые используются в России для работы с аутистами, щадящие. Вот и на празднике, видите, не захотел ребенок оставаться, не нравится ему (а он просто не понимает, что происходит) – давайте уйдем пораньше. Но, к сожалению, такая методика не срабатывает. Ребенок катастрофически и дальше недопонимает происходящее. Речь так и не развивается — ее нет.

Американские методики в корне отличаются от российских. Там считают, что ребенка нужно просто усаживать за стол. И формировать эти условные связи в мозгу «насильно». Есть исследования: если ребенку-аутисту с двухлетнего возраста предоставить по восемь часов в день специальных тренировок, он к 7-8 годам может обучаться в массовой школе. При любом первоначальном состоянии».

Между тем российская структура специального образования, по словам Л. Ю. Флоровой, не меняется десятилетиями. Методы коррекционной педагогики, используемые в госучреждениях, едины для детей и с болезнью Дауна, и с ДЦП, с аутизмом. И не срабатывают на последних. Сказать, что времени для занятий отводится мало, это ничего не сказать.

Пятилетний Арсений в костюме Ивана-царевича, по выражению мамы Светланы, «болтает», но осмысленно очень мало говорит. Речь родителей не вполне понимает, но элементарные команды выполняет. «Надевай носки, Арсений», — маме пришлось трижды повторить это напевающему мальчишке, который явно был «на своей волне». На елке он мало чему уделял внимание больше секунды. Исключение — шоу «мыльных пузырей», которое и многих других детей привело в полный восторг.

ДИАГНОЗ – ПО ТЕЛЕВИЗОРУ

Все родители, с кем удалось поговорить, отмечали: диагноз их ребенку поставлен очень поздно. Как это можно проглядеть врачу? «Понимала, что с ребенком что-то не то. Врачи разводили руками… А в 4 года нам дали инвалидность по аутизму», — вспоминает мама Арсения. «До полутора лет Катя развивалась абсолютно нормально, потом – стопор, и всё, забыла все слова… В садике ребенок ни с кем не играл, пищал. Нас оттуда вывели и впредь никуда не брали. Мы и к главному неврологу ходили, и к психиатру – никакой диагноз нам не ставили. «Погодите, вырастет — заговорит». Увидев телепередачу про аутистов, сама поставила дочери диагноз», — говорит мама Кати.

В такой ситуации педагогу, даже знакомому с эффективными коррекционными методиками, очень трудно адаптировать для 6-летнего ребенка те, что предназначены для двухлетнего. Такую задержку уже никогда преодолеть не удастся, констатирует Л.Ю. Фролова.

Илья (подросток в костюме скомороха) – уникальный случай. С ним занималась мама, сейчас его экстрасенсорные способности, которые отмечаются у многих аутистов, очень развиты. Например, стоят они на остановке, и он может «сказать», какой из-за угла вывернет автобус. Мама научила его писать пальцем на ее ладошке. Но на другого человека ему сложно настраиваться.

Еще один пример того, что мышление все-таки формируется при грамотной работе специалистов – та самая аутист Катя. В центр «Солнышко» ее привели в 9 лет, это была неговорящая девочка. Здесь ей показали буквы и научили писать – с поддержкой. «Когда держишь руку именно аутичного ребенка, он сначала учится отвечать «да-нет», потом – на более сложные вопросы, — объясняет Лариса Юрьевна. — Этот способ хорош на начале установления контакта с немым аутичным ребенком. Такие дети обладают (это доказанный факт) очень выраженными экстрасенсорными способностями. Умеют считывать наши мысли и наш фон. Мир они воспринимают картинками, образами, и — мгновенно».

«НАШИ ДЕТИ»

Сейчас родители маленьких аутистов, особенно благодаря Интернету, очень подкованны. «Наши дети – ментальные инвалиды, то есть физически они абсолютно здоровы. На Западе аутизм уже не диагноз, не болезнь – как будто другая форма жизни, — говорит Катина мама, инженер-строитель по образованию. — У наших детей все в порядке с артикуляционным аппаратом. Но разговаривать они считают излишним, не видят в этом смысла. Они и так знают, что мы хотели сказать… От моей Кати ничего не спрячешь, даже когда ее дома нет. Она всегда найдет то, что любит… Бывает, зовешь: «Катя, Катя», звук же разворачиваемой конфетки слышит через две комнаты – и тут как тут.

У наших детей абсолютная зрительная память. Дочь запоминает все.

Она посещает коррекционный интернат. Но конкретно с аутистами у нас никто не занимается. Ну, сидит ребенок в углу – и пусть сидит. Нам же с учительницей очень повезло – она восприняла методику с поддержкой руки. Катя прекрасно читает, вот так кладет руку, по странице провела – можно вопросы задавать. У нее прекрасный словарный запас. Причем так выстраивает предложение… Учительнице написала: «Я хочу быть человеком на земле, на небе и под землей». Такая всепроникаемость – пришло бы нам это в голову?

Заметили: «наши дети», «у наших детей»? Родители поняли, что помочь им могут, прежде всего, они сами. А потому объединились в организацию, организовали форум, выстраивают диалог с властью, формируют общественное мнение. «Нам любая помощь нужна: специалисты, помещение. Учеба для детей-инвалидов должна быть бесплатной. Нужна отдельная школа, 40 часов занятий в неделю».

Хочется верить в лучшее, говорят они, у нас столько планов. И кажется, что-то действительно получится для наших детей.

Ольга СЕМИЛЕТКО.