Труды и дни

Про то, что традиционную городскую выставку «Лучшая работа года» (итоги нынешней будут подводить уже завтра) надо как-то реформировать, говорят уже не первый год. Впрочем, сделать это не так-то просто.

С одной стороны, «других художников у нас для вас нет»: маститые и заслуженные моложе и дерзновеннее не становятся, а юные и голодные их свергать с насиженных пьедесталов не торопятся. (Тут, возможно, помог бы открытый конкурс: пригласить к участию и тех, кто в Кемерове жил или учился, но уехал искать, где лучше; глядишь, и конкуренция бы повысилась). С другой стороны, устроители попробовали и тематический принцип и, видимо, зареклись. (Несколько лет назад провели конкурс работ на шахтерскую тему: такой простодушной конъюнктуры, какой нанесли тогда на выставку, и в соцреалистические времена не видывали).

А в-третьих, критерии награждения на таких выставках заранее известны. Приветить ветеранов, особенно недавних юбиляров. Поощрить молодых, особенно тех, кто верно следует традициям. Сделать жест в сторону пылких экспериментаторов, но не забыть и приверженцев направления «то березка, то рябина». Понятно, и скульпторов с керамистами, и берестянщиков с декораторами нельзя забыть; вот призы и распределены. Ну и что теперь, справедливо возразят устроители выставки, пестовать традиции не надо? ветеранов чествовать не обязательно? к молодым присматриваться ни к чему? пейзажи запретить выставлять? и с чем мы тогда останемся? Вот и получается: и интерьеры в Доме художников обновились, и руководство творческого союза сменилось, а воз все на прежнем месте.

Впрочем, по сравнению с прошлогодней выставкой, когда и у маститых случился творческий застой, и молодые ничего вразумительного не представили, все-таки виден некоторый прогресс. Начнем, наверное, все-таки с маститых.

Андрей Дрозд дал на выставку «Вечер в Амстердаме», весь в изломах отражений, в серо-стальных и красных тонах. Очень элегантный городской пейзаж, олимпийски-холодноватый. Но все же уступающий в выразительности чудесному виду Парижа, которому дали гран-при на аналогичной выставке года два назад. Разумеется, автор нынче на призы и не рассчитывал: он теперь председатель и предводитель. Но хорошо, что эта работа в экспозиции присутствует: так сказать, задает планку.

Юрий Белокриницкий представил три больших полотна. «Остров откровения»: ностальгическая карта местности, тонущей в половодье забвения, с чертами кассилевской Швамбрании и распутинской Матеры. «В августе»: огромный букет неизвестной породы, победительный, как растительное царство в пору плодоношения. «Память»: черно-зеленый деревенский сюрреалистический вид, несколько размызганный, как у Алексея Германа-старшего. Первые две работы – более броские, но третья интереснее и содержательнее.

Степан Аристов дал на выставку пару пейзажей, изображающих раннюю весну, белесо-пастельного колорита. Иван Филичев – «Голубой праздник»: привычный букет цветов, а вы что подумали. Анатолий Чернов – «Пурпурный праздник», с перезрелою темно-алою рябиной, и очень смешной вид кемеровской набережной, «Первый снег», с розовыми облачками, приплывшими сюда из 1950-х. Неподалеку другой «Первый снег», Валерия Громова: теленок, корова, старушка, свет в окошке деревенского домика, россыпь березовых пеньков и при этом ни следа слащавой сентиментальности.

Наталья Перкова выставила «Лето в парке» и «Светлое настроение»: безмятежные, почти как у Ватто, но с фирменным динамически-упругим мазком, вносящим в эту идиллию чуть тревожную ноту. Евгения Юманова – три полотна в неизменной плакатно-доходчивой манере; интереснее других пейзаж «Золотые колокола»: во-первых, изображены не колокола, а купола, во-вторых, на полотне вроде бы привычные очертания кемеровского Знаменского собо

ра, но необычно взятый ракурс позволяет игнорировать городское окружение. Много цветочных натюрмортов: тут и «Ирисы» Татьяны Абрамовой, и «Каллы» Людмилы Адмакиной, и «Васильки полевые» Августы Тарнавской, и чего только нет.

Среди работ молодых выделим «Девушку, собирающую травы» А. Кремлевой: брюнетка с серпом, колорит, заставляющий вспомнить мандельштамовскую строчку «зеленой ночью папоротник черный»; в общем, штучка посильнее, чем «Девушка и смерть» Алексея Максимовича Горького.

Зал графики, как обычно, скромнее. Триптих М. Коломеец «Элим – земля предков» (кони, юрты, птицы) выделяется скорее яркими красками, чем глубиной анализа. Триптих И. Никитиной «Изобретения» — «Теория Дарвина» — «Основы изобретательства» интереснее придуман, нежели исполнен. Но истинное украшение этого зала – монументальный берестяной триптих Яны Лучицкой «Праздник дождя»: как бы складной языческий алтарь, с масками и фигурами, по филигранности отделки напоминающий средневековые церковные врата. Говорят, это дипломная работа молодой художницы, за творческим развитием которой отныне придется следить с особой взыскательностью.

Маститый график Александр Ротовский, давно забывший свою узкую специализацию, дал на выставку серию деревянных скульптур «Селяне»: нарочито грубые, но выразительные головы (хочется сказать: «бошки»). Очень неплоха и работа Валерия Трески «Тяжесть камня» (хочется сказать: «автобиографическая»); но чего-то принципиально нового самый известный кемеровский скульптор нынче публике не предъявил.

Прочие пространственные композиции на выставке отличаются скорее декоративными достоинствами, а впрочем, составляют необходимый фон и контекст. И это лишний раз доказывает, что в общем и целом в Кемерове все не так уж плохо с изящными искусствами, вот только ежегодный их смотр следовало бы как-нибудь реформировать.

Юрий ЮДИН.

Фото Сергея Гавриленко.