Центурион из «хрущёвки»

27 сентября спектаклем «Сон смешного человека» в прокопьевском театре начнётся 66-й сезон. Сезон минувший, кажется, открыл в театре новую эпоху. Инноваций, резонансных спектаклей, побед на фестивалях было так много, что журналисты просто не успевали обо всём писать. Некоторые события и премьеры незаслуженно остались в тени. В частности, пополнивший в этом году афишу театра спектакль «Пустошь».

В блогах весьма распространёнными стали высказывания о том, что российские театры, включающие в репертуар пьесы Анны Яблонской после её трагической гибели, спекулируют на смерти этого драматурга. В Прокопьевске решение ставить «Пустошь» было принято за несколько месяцев до теракта в Домодедово.

Режиссёр-постановщик Руслан Маликов сотрудничал с театрами, с которыми в первую очередь ассоциируется движение новая драма – «Практика», «Театр.doc», пермская «Сцена-молот». Кроме того, Маликов – сорежиссёр первого новодрамовского телесериала «Школа».

Но – к пьесе. Наш современник – безработный Геннадий Цаплев – уверен, что он римский центурион Гней. Жена главного героя пытается избавить его от бредовых фантазий. Однако Татьяна (так зовут супругу) ведёт себя несколько непоследовательно: то укоряет Геннадия, что он не хочет устраиваться на работу, а то вдруг по первой его просьбе бежит ночью за пивом. Будто в чём-то виновата перед Геннадием… На самом деле, воспоминания главного героя о службе в римской армии – не навязчивая идея. Как выясняется ближе к финалу пьесы, два действующих лица пьесы – биоэнергетик Родион Зубко и фракийский колдун — это один и тот же человек. Узнав от колдуна, что её семье грозит смертельная опасность, Цинтия (имя Татьяны в «римской жизни») заключает с фракийцем сделку. Колдун сохраняет близким Цинтии жизнь, но переселяет семью в другую страну и в другую эпоху. В качестве современного экстрасенса-биоэнергетика фракиец появляется в «хрущёвке», где обитает семья бывшего центуриона. Гнея и Цинтию спасет от колдуна сын-подросток.

На первый взгляд, текст Яблонской напоминает сценарий банального фильма: героя отправляют в прошлое или в будущее, предварительно стерев все воспоминания его подлинной жизни, однако, к радости зрителей, в конечном итоге ему удаётся «вспомнить всё». Но это формальное, мнимое сходство. В пьесе Яблонской одинаково иллюзорны обе реальности: и постсоветская, и античная.

Значение слов «пустырь» и «пустошь» не тождественно. Согласно толковому словарю, пустошь – это место, где что-то было прежде, или, возможно, появится в будущем. Пожалуй, Время в пьесе Яблонской – это что-то ещё становящееся, не наступившее.

По задумке художника-постановщика Ксении Перетрухиной, публика проходит через зрительный зал и поднимается на подмостки. Взору открывается «оголённая» сцена: неприкрытые кирпичные стены, штанкеты, лебёдка, противопожарный занавес, пульт помощника режиссёра. Зрительская часть – подобие советской кухни. Несколько столов. Вокруг каждого стулья полукругом.

Кроме того, сесть можно в кресла или даже на кровати. Мебель 80-х годов. Такие же столы и стулья в игровом пространстве, которое занимает вторую часть сцены. Будто не в театр пришёл, а на кухню. За спинами артистов — чёрная яма пустого партера. В спектакле есть настоящий огонь (факелы, с которыми выходят фракийцы, служащие колдуну) и живая вода. Этот спектакль не только смотришь и слушаешь, но и чувствуешь, ощущаешь.

Когда зрители занимают свои места, исполнитель роли Центуриона Вячеслав Гардер уже на сцене. Герой Гардера в домашнем халате. В углу «комнаты» скопление пустых бутылок, они отливают зеленью и образуют неправильную геометрическую фигуру, напоминающую кромку моря. Гардера оглушают две навязчивые попсовые

мелодии. Они звучат одновременно, звук идёт с разных сторон. Пытаясь избавиться от них, как от наваждения, Гардер надевает на голову кастрюлю, издаёт стон, который переходит в крик. Отражаясь от стен этой посудины, звук получается низким и монотонным. Это камертон спектакля. Музыка к «Пустоши», написанная композитором Андреем Прилепским, – всего лишь короткая фраза. Она звучит в той же тональности, что и крик главного героя в начале спектакля. Возникает ощущение, что музыка исполняется на архаичном духовом инструменте.

Центурион Гардера и в римских, и в постсоветских эпизодах – резкий, собранный, готовый в любую минуту отразить атаку врага. Ему к лицу доспехи античного воина. Бой почти в полной темноте с противником, которого видит только Центурион, – один из самых запоминающихся эпизодов спектакля. Ожесточённая борьба происходит и в его собственной душе. Он мучительно и безрезультатно пытается понять, какая из двух реальностей настоящая. В одном из эпизодов Гардер проходит по сцене полностью обнажённым. В этот момент он Человек вне времени и пространства. В роли Татьяны-Цинтии Ольга Ражева. Цинтия относится к Центуриону с нежностью. Татьяна – уставшая, задёрганная, почти отчаявшаяся женщина. Фракийского колдуна античной эпохи и современного экстрасенса-биоэнергетика Родиона Зубко играет Юрий Темирбаев. Как только речь заходит об оплате его услуг, с этого героя моментально слетает мистический ореол. Он становится жёстким и прагматичным. Роль Темирбаева – актёрское и человеческое высказывание обо всех кашпировских-чумаках-малаховых вместе взятых.

Актёр Сергей Жуйков занят в роли ассенизатора Николая. Образ, созданный Жуйковым, — это своего рода реинкарнация Иванушки-дурачка из русских народных сказок. Кажется простаком, но, что называется, себе на уме. Целостность этого персонажа – антитеза раздвоенности остальных героев спектакля. Второстепенное действующее лицо — Солдат, принесший Центуриону весть об убийстве Цезаря, — становится одним из ключевых персонажей спектакля. (Узнав об убийстве, главный герой вместе с семьей возвращается из провинции в Рим; именно во время этого путешествия и происходит судьбоносная встреча Цинтии с колдуном). Эту актёрскую работу Георгия Болонева хочется назвать уникальной, штучной. Солдат-Болонев – проводник из одной реальности в другую, олицетворение Рока. Оставшись в игровом пространстве один, Болонев насмешливо всматривается в лица зрителей, почти вульгарно ухмыляется. От этого взгляда и от этого оскала мурашки по коже. Затем дёргает верёвку, соединённую с наполненной камнями бочкой, которая находится над сценой. Издавая немыслимый, рвущий душу крик, Болонев раскручивает бочку с неимоверной скоростью. Камни грохочут зло и неистово. Так звучит пустошь…

Годом современной драматургии в Прокопьевском театре официально был объявлен минувший, 65-ый сезон. Но «роман» театра с Новой драмой, современной драматургией продолжается. В октябре состоится премьера спектакля «Двое бедных румын, говорящих по-польски» по пьесе молодого драматурга Дороты Масловской. Пьесу ставит уже известный городским театралам режиссёр Вера Попова.

Андрей НОВАШОВ.

Фото Егора Чувальского.

Центурион – Вячеслав Гардер.