От Томска до Барнаула

Проект «Гастрольная карта Сибири» завершился на этой неделе. Труппы четырех театров  — Кемеровского, Новокузнецкого, Томского и Алтайского краевого – совершили обменные гастроли, предоставив зрителям четырех сибирских городов возможность увидеть самые репрезентативные спектакли своих репертуаров.Какое же впечатление вынесла кемеровская публика после этого «круговорота искусств», явленного ей в таком сгущенно-концентрированном виде?

Рейтинг театров: Новокузнецк начинает и…

Считаю, что кемеровчанам повезло: театры соседних городов прибывали к нам «по возрастающей». То есть если попытаться ранжировать уровень мастерства италанта (что вообще-то применительно к искусству является делом неблагодарным), то рейтинг театров-соседей будет выглядеть так.

Первое место – Алтайский краевой театр драмы, второе – Томский драматический, третье – Новокузнецк. Попытаюсь обосновать свои впечатления.

Итак, Новокузнецкая драма. Лучший ее спектакль – чеховская «Дуэль» в постановке главного режиссера театра Петра Шерешевского собрала все призы на фестивале «Кузбасс театральный», который проходил в Кемерове в апреле этого года. Видимо, сочтя, что этого довольно, на гастроли новокузнечане нам этот свой спектакль не привезли. И очень жаль! Я знаю немало людей, которые не смогли увидеть «Дуэль» во время фестивального показа и с удовольствием (наслышаны же!) сходили бы на него.

К сожалению, гастрольную афишу обычно составляют так, чтобы в ней было как можно больше комедий или так называемых «кассовых» спектаклей…

Сознавая, что нельзя объять необъятное, я выбрала для просмотра последнюю премьеру театра – «Волки и овцы» в постановке молодого столичного режиссера Анны Потаповой. И промахнулась.

Спектакль отнюдь не произвел того впечатления, которого (видимо, на волне инерции от фестивального успеха) я ждала от театра.

Получилось, как говорится, чистенько, но бедненько. Вроде и сценографически спектакль решен интересно (художник Денис Шуриц из Новосибирска использовал в качестве фона стилизованные старинные банкноты, так что все страсти по поводу нежных отношений кипят в постоянном виду купюр). Вроде и актерские работы вполне достойны (отметим бенефисную роль Вероники Березняковой – Мурзавецкая, Олега Лучшева, весьма качественно справившегося с ролью ее беспутного племянника, замечательную Октябрину Романову, тремя междометиями сумевшую выписать вполне выпуклый характер)… Но в целом спектакль оставляет впечатление чего-то пресного, малопитательного: можно смотреть, а можно и нет. Душу зрителю он не переворачивает.

Контрасты Томской драмы

Совсем иное впечатление произвели спектакли Томского драматического театра. Здесь зрительские оценки колеблются от отметки «явный провал» до пункта «явный успех». Просто поразительно, как одному и тому же режиссеру — Сергею Куликовскому – удается закладывать столь крутые виражи!

Спектакль «Оскар и Розовая дама» по пьесе француза Эрика-Эммануэля Шмитта – рискованный эксперимент для провинциального театра. После блистательной Алисы Фрейндлих, сделавшей чудесный моноспектакль по этой философской притче, стилизованной драматург

ом под мелодраму, трудно поразить зрительские сердца. Видимо, оттого режиссер и решил не рисковать, а нарочно «сделать все наоборот». У Фрейндлих – минимум декораций, все построено на глубинном психологическом переживании, здесь – бьющая в глаз декоративность, лица актеров спрятаны под клоунскими масками…Напомним сюжет: 10-летний мальчик Оскар умирает от лейкемии, действие происходит в клинике для раковых больных. Врачи бессильны, оттого недовольны, а малышу кажется, что они злятся на него… Розовая дама – это аниматор, который приходит к больным детям. Чтобы развлечь их, отвлечь от грустных мыслей. Для Оскара она становится настоящим гуру: для спасения от тревог и обид она придумывает такой психологический прием – писать письма Богу. Не просто абы о чем, а как будто в каждый свой день Оскар проживает десять лет собственной жизни. Вот он и старается быть «мужественным юношей», зрелым мужем, мудрым стариком. Словом, слезовыжимательность внешнего рисунка драмы – всего лишь оболочка для высказывания о самых важных вещах человеческой жизни. О ее смысле и наполненности событиями. О бережности к близким. О переживании одиночества и унижений, о любви, о страхе быть непонятым или отвергнутым и о преодолении этого страха…

Но режиссер, похоже, не доверяет ни зрителю, ни актерам. Иначе для чего он упаковывает это действо в дурацкие клоунские одежды, а сценографию (художник Любовь Петрова) делает агрессивно-пластиковой, подчеркнуто искусственной? Увеличенные до гигантских размеров детские машинки, огромная капельница в виде песочных часов, хамоватый и постоянно орущий что-то нечленораздельное медперсонал напоминают назойливую телерекламу и надоедают уже к пятнадцатой минуте. А без этих бесконечных буффонадных ужимок и прыжков – что, зритель заскучает? Не поймет метафор? Не выдержит интеллектуального напряжения пьесы? Или артисты, по мнению режиссера, не сумеют наполнить роли живым человеческим содержанием? Зачем на театральной сцене тиражировать то, что и так мутным потоком льется на нас с телеэкранов, с наружной рекламы, с глянцевых обложек? Оскар в исполнении Геннадия Полякова изо всех сил старается удержать действие в пристойных рамках театрального зрелища. Но ни Розовая дама (Татьяна Аркушенко), ни его друзья, ни доктор Дюссельдорф (Владимир Тарасов) ему тут не помощники.

Обидно, что материал, за который Шмитт был удостоен премии Французской театральной академии, который критики считают одним из лучших в современной мировой драматургии, получил здесь такое убогое сценическое воплощение.

Зато совсем иное впечатление оставляет наша классика! «Горе от ума», поставленное на Томской сцене тем же Сергеем Куликовским, — спектакль цельный, чистый, темпераментный и весьма интересный. Растасканная на цитаты пьеса, знакомая всем наизусть еще со школьных лет, не только не прискучивает от повтора – наоборот, в столкновении с режиссерскими мизансценами она высекает какие-то новые смыслы.

Огромная полукруглая лестница ведет с авансцены куда-то в центр задника, под колосники. И большая часть событий происходит на ней: оттого кажется, что все пространство зала – громадного, как сам хлебосольный и богатый дом Фамусовых, – работает на зрителя. Мы словно находимся посреди этой кутерьмы, спровоцированной визитом нежданного гостя. Чацкий (Максим Коваленко) физически на голову выше всех остальных персонажей. Однако он (широкоплечий, с выразительной нордической внешностью) уже заранее кажется несколько деревянноватым, неловким. Так и видишь: есть, есть в нем эта «муха» безумия, из которой светское общество так легко потом сформирует «слона». Очень хороша служанка Лиза (Олеся Сомова) – не столько вспомогательный персонаж, сколько некая богиня судьбы Парка, приводящая в действие весь механ

изм большого дома, но по-человечески невсемогущая, а потому очень по-женски сокрушающаяся, что все выходит «не по-правильному». Остроумно придумана сцена с Репетиловым (оказывается, этот член «аглицкого клоба» проводит свое время не в диссидентских кружках, а в непристойных заведениях, где в завсегдатаях такие большие люди!..).

Безусловно выразителен Скалозуб, особенно в диалогах с Фамусовым. Сцена, где они, крепко поддавши, начинают петь под караоке «Малиновый звон» (а буквы на экране имеют старославянское начертание, с ятями), делает без слов понятным и московские нравы, и характеры наших героев света, неизменные с грибоедовских времен.

Вообще игра с современностью в этом спектакле довольно изысканна. Ноутбуки и мобильники, то и дело являющиеся в руках персонажей, отнюдь не мешают восприятию классического текста. А последнюю реплику «Что станет говорить княгиня?..» Фамусов произносит, тыкая в кнопки сотика нервным пальцем, и, видимо, уже после соединения, совсем иным, сладким тоном, поет: «Марья Алексеевна!..». Эту мизансцену можно считать отдельным репризным номером, на редкость выразительным.

Изысканный Алтай

Кто бы мог предположить, что номером первым в осуществленном проекте окажется театр не «интеллигентского Томска», не «богатого Новокузнецка», а сельскохозяйственного края, вроде бы не избалованного высоким искусством. Тем не менее именно Алтайский краевой театр драмы явил нам театр высшей пробы, подарил спектакли, которые действительно украсили жизнь, насытили ту самую «духовную жажду», о которой писал Пушкин.

Прежде всего я имею в виду спектакль «Слуга и господин». Положенный в его основу роман Дени Дидро «Жак-фаталист и его хозяин», как видно, подвергся решительной перекройке (автор инсценировки и режиссер-постановщик Роман Феодори). Потому что на сцене мы увидели очень театральное, очень сценичное, очень смотрибельное и вместе с тем очень глубокое и умное действо. Все персонажи – словно заводные фигурки с кукольной пластикой, являются нам, чтобы проиллюстрировать излюбленные тезисы великих мыслителей просвещения. Про то, кто кем управляет – судьба человеком или он сам – обстоятельствами? Про инвариантность событий: одно и то же можно трактовать как величайшее горе и как величайшее благо… Но все эти умозрительные и сухие размышления даны нам не в нудных диалогах, а в почти анекдотических, забавных и блистательно сыгранных дуэтах, трио и квартетах. Наблюдать за актерской игрой в этом более чем двухчасовом действе – настоящее наслаждение. Вставные новеллы (диалог Жака и его господина все время перемежается какими-то байками «из жизни») сыграны артистами как отдельные репризные номера. Бесконечное количе

ство мастерски сделанных актерских этюдов превращает даже невинные действия вроде снятия одежд или наливания вина в кружку в каскад выразительнейших психологических трюков. Но за этой виртуозной игрой не теряется главная мысль, главный нерв спектакля. Зато и выделить лучшие актерские работы практически невозможно: Александр Сизиков, Александр Хряков, Елена Половинкина, Юрий Рябцев, Антон Кирков… Они все тут – на высоте, все сплавлены в тонко выделанный и точный актерский ансамбль.

Вообще актерские работы в Алтайском краевом театре драмы – пожалуй, лучшие, что довелось увидеть на «гастрольной карте». Это заметно даже в таком старом и сугубо «кассовом» спектакле, как «Слишком женатый таксист» (в Кемерове барнаульцы сыграли его в сотый раз!). Эдуард Тимошенко в роли Стэнли Поуни выдал столько драйва и изобретательности, что с первых минут стало ясно: играть с таким азартом можно только при условии, что творческая жизн

ь в театре по-настоящему кипит.

Впрочем, последний аккорд – спектакль Романа Феодори «Мамаша Кураж и ее дети» — несколько поунял мои восторги. Стильный и внятный, он, тем не менее, не стал тем новым открытием классики, чем пленили публи

ку другие спектакли этого автора («Сон в летнюю ночь», «Слуга и господин»). Но ведь каждый творец имеет право на неудачу.

Ольга ШТРАУС.