Биография вундеркинда

Если уж пользоваться советскими штампами, возможно, правильней было бы назвать выставку «Кемерово – город контрастов». В минувшем веке за 60 лет (1918–1978) город вырос в сто раз. За это время одни просвещенные путешественники находили его жуткой провинциальной дырой, другие именовали сибирским Питером. Одни отмечали непролазную грязь, другие считали город на редкость чистым и ухоженным. Одни не находили в нем ровно ничего любопытного, другие отмечали резко своеобразный уклад здешней жизни. Скажем, в 1928 году корреспондент «Известий» Георгий Вяткин пишет про Щегловск как о «городе без церквей и самоваров»: «Единственная церковь, оставшаяся с дореволюционных времен, давно уже превращена в книжный магазин… В домах почти нет русских печей и самоваров. Печи-плиты отапливаются углем (уголь свой, его, можно сказать, достают даром), и на них в больших чайниках и ведрах постоянно кипит вода». Автор – не заезжий европеец-верхогляд, а известный сибирский литератор, большая часть карьеры его прошла в Омске и Новосибирске, уездных городков он повидал немало, но в Щегловске разглядел нечто уникальное.

Интересно, что советская сатира была порой гораздо более едкой, чем мы можем себе представить. Некий рабкор помещает «Анализ одного стакана «воды», взятого из Рудничного водопровода: «воды – 20%, скотского помета – 15%, человеческого помета – 10%, разной грязи – 5%, падали – 5%; небрежной охраны труда, невнимательности саннадзора и безхозяйственности – 45%». Попробуйте-ка сейчас впасть в такой же полемический азарт – непременно нарветесь на судебный иск оскорбленного в лучших чувствах водоканала. Хотя вода из крана и сейчас, мягко говоря, оставляет желать, и в паводок это чувствуется особенно.

Газетные материалы, лозунги и карикатуры (преимущественно, разумеется, из газеты «Кузбасс») дополнены фотографиями, плакатами и афишами. Не могу отказать себе в удовольствии процитировать одну из них: «ГОРСАД – ЭСТРАДА. Гастроль 1-го в СССР московского женского вокального квартета при участии Александра Яворского (художественная сатира) и Евгения Орлова (юмор в фельетонах и песенках). Начало в 10 час. веч. По коллективным заявкам скидки. В САДУ – ГУЛЯНЬЕ – ТАНЦЫ». Понятно, сразу вспоминаются артист Велюров и поэт Соев из «Покровских ворот» («Пусть поджигатель шипит и вопит…»). Но не менее интересно, что была в Кемерове 1950-х и кой-какая ночная жизнь: представления шли до полуночи. К тому же сам горсад с аллеями, уставленными «гипсовыми» (на самом деле бетонными) статуями, выглядел куда более импозантно, чем сейчас: помещенные здесь же фото не дадут соврать.

И еще о статуях. На фото – несколько изображений разных лет «кино-театра «Москва», когда-то крупнейшего в Сибири. На одном перед фасадом – памятник Сталину. Зинора Волкова рассказывает: уже после разоблачения «культа личности» кто-то вложил этому истукану в руку бутылку из-под водки – и ее три дня боялись убрать, такой ужас внушал «отец народов». Между прочим, тень этого ужаса ощущается и через полвека. Прохожу я давеча мимо упомянутого кинотеатра – на этом самом месте из земли высовывается вытаявшая из-под снега подземная морда, то ли нерпа, то ли змея. Подойдя поближе, понимаешь, что это мирное произведение зеленстроевцев, земляная статуя в металлической сетке, которая вскоре обрастет листочками и цветочками. Но сейчас это чудище выглядит жутковато.

Впервые выставляются фотографии работы Спиридона Бывшева – у него в Щегловске было собственное ателье с горделивой вывеской на фасаде. Бывшев пожил в столицах, учился у знаменитого Моисея Наппельбаума, запечатлевшего весь Серебряный век. Но Спиридон Семенович и сам был интересным человеком – несмотря на вызывающую фамилию, умудрился умереть своей смертью незадолго до войны, воспитал нескольких учеников, оставил библиотеку в 10 тысяч томов и бесчисленное количество снимков. Наследники почти все расточили: музейщики «Красной Горки» успели спасти всего три сотни отпечатков. Большей частью это постановочные семейные фотографии, но типажи, выражения лиц, парадные одежды способны сообщить об эпохе не меньше, чем лозунги и цитаты.

Все это обрамляется витринами с артефактами разных эпох – коньки, рогатки, фотоувеличители и глянцеватели, радиоприемники, патефоны, телефонные аппараты, альбомы с киноартистками, школьные тетради и дневники: игрушки и документы города-вундеркинда. По углам – вертящиеся барабаны. На одних – реклама прежних лет, вплоть до хрестоматийного плаката Маяковского – Родченко: «Лучших сосок не было и нет, готов сосать до старых лет». На других – предложения по переименованию города Щегловска образца 1931 года. У меня уже есть их коллекция, вот самые выразительные: Краснозаводск и Горнозаводск, Свобода и Гигантск, Пролетарск и Индустриальск, Майск и Октябрьск, Химцентрал и Краснохимиченск, Каменноугольск и Угледар. Предлагалось даже название Ново-Кузнецк – в отличие от существующего с XVII века Кузнецка. Выставка добавляет перлов в эту коллекцию: Среднетомск и Победоносец, Сибудар и Перекоп, Новый Горняк и Центральск.

Последнее название – явно от шахты «Центральная», когда-то градообразующего предприятия правобережной части Щегловска. Но в провиденциальном смысле оно самое правильное: каждый человек должен ощущать, что живет в центре мироздания, в самой его сердцевине.

Юрий ЮДИН.