Наука побеждать

Ситуация уникальна: фермер Михаил Долбня судится с крупнейшими производителями и поставщиками техники и… выигрывает. Причем совсем недавно о его судебных разбирательствах коллеги говорили в лучшем случае иронически: наивный, кто ты — и кто они?! Теперь то и дело обращаются к нему за советами…

Итак: Михаил Долбня, фермер, 48 лет. Предыдущий опыт – инженер, затем главный инженер крупного совхоза. Диплом инженера по эксплуатации машинно-транспортного парка.

— Михаил Федорович, чем вызвано было ваше желание судиться?

— Такого желания не было. Но в 2007 году омичи поставили нам посевной агрегат – трактор Buhler и посевной комплекс. Цена соответственно 5,2 и 4,8 миллиона рублей. Технику дали в рассрочку до конца посевной, это хорошие условия, первый взнос мы оплатили сразу.

В посевную трактор работал хорошо, а посевной комплекс стал буквально разваливаться по частям. В Омске у них есть дежурная машина, которая обслуживает Алтай, Кемеровскую область, Красноярский край. Но поломок было так много, что сервисники не успевали выезжать на все вызовы. А что такое – во время сева комплекс стоит без движения три дня?!

— И вы обиделись?

— Нет, никакой обиды не было. Что-то устраняли своими силами, какие-то запчасти везли омичи. В 20-х числах мая приехал руководитель фирмы, мы показали неполадки на нашем комплексе и том, который работал в соседнем хозяйстве. Как идет посевной комплекс по полю, как остается после него незаделанное зерно, как нагребаются большие кучи и после этого мы вынуждены их выравнивать, иначе не пройдет ни опрыскиватель, ни зерноуборочный комбайн…

Он все осмотрел, и остановились на том, что комплекс нам поменяют. После этого проходит какое-то время, узнаем, что замены не будет, учредители не нашли общий знаменатель, и ближе к осени нам просто приходит претензия, согласно которой мы должны оплатить второй взнос. А потом пришел вызов в суд. И тогда мы трактор оплатили полностью, а по комплексу подали встречное заявление, и начались судебные разбирательства.

— Вы предполагали, настолько непросто будет судиться?

— Знали, но оставлять такой комплекс в хозяйстве, заплатив за него кредитные деньги, тоже было бы преступлением.

После очередной поездки в Омск мне сказали: если будете судиться, мы все равно выиграем… У меня были большие сомнения: там очень серьезный штат юристов. Тем не менее, началось отстаивание наших интересов, заседания примерно раз-два в месяц, это длилось около двух лет.

В Омск на все разбирательства ездил сам, юрист не ездил ни разу. После каждого заседания он готовил для суда ходатайства, необходимые документы.

Важно, что в период эксплуатации мы постоянно вызывали Гостехнадзор, фиксировали все недостатки и простои. Потом обратились в Кузбасскую торгово-промышленную палату, которая сделала заключение о дальнейшей невозможности использования посевного комплекса. После этого обратились к независимым экспертам в Кемерово…

— Когда вы почувствовали в вашем деле перелом?

— Нас поддержали независимые эксперты, однозначно сказавшие, что посевной комплекс имеет заводские недоработки. Появилась уверенность. После ознакомления с этим заключением суд назначил собственную экспертизу. Противоборствующая сторона не согласилась, запросила свою экспертную организацию – омскую машиностроительную станцию. Суд их ходатайство удовлетворил. Там был ответ: пригоден к эксплуатации после доработок. Но после приглашения судом двух экспертных организаций и их ответов на вопросы судьи стало ясно, что заводские недоработки есть и мешают эксплуатации.

В процессе судебных разбирательств нам предлагали неприемлемые варианты мирного урегулирования, нас не устроившие. Нам  чужого не надо, но свои деньги мы зарабатываем, а не воруем.

Они боролись до конца. Подали апелляцию, кассацию, дошли до арбитража в Тюмени – последнего возможного уровня, но на всех уровнях судебное решение было оставлено без изменений, потому что мы предоставили достаточные доказательства.

— И что, вы испытали – гордость?

— Гордость, что мы выиграли. Но полного удовлетворения не было, потому что фирма, которая пришла на рынок помочь сельскому производителю, – это нужная фирма, нам без нее не обойтись. Мы выиграли, но не получили полного удовлетворения, потому что нам хотелось бы работать с такими фирмами в одном звене.

— Но ведь это не единственный ваш суд?

— Второй судебный случай – по отечественному роторному комбайну, год поставки  – 2009-й, 7,8 миллиона стоит.  Это самый мощный российский комбайн. Раньше мы получили три комбайна этого завода, они нам понравились, хоть молотильная часть у них морально и устарела, это технологии двадцатилетней давности. А по-новому везде звучало: взято все лучшее, уже отработал в Омской области без поломок – на нас это подействовало. Мы долго советовались, взять два комбайна предыдущих разработок или этот, по мощности заменяющий два. Пошли на покупку роторного у кемеровского дилера: на комбайнера меньше, производительность больше.

— Как быстро пришло разочарование?

— Разочарование пришло в первый день эксплуатации, когда приехали из Новосибирска мои однокурсники, я повез их в поле, а комбайн уже стоял сломанным. Искали причину, нашли: вышел из строя редуктор выгрузки шнека. Он намолотил седьмой бункер зерна и встал, не в силах его выгрузить.

Мы сообщили в сервисный центр о поломке, там быстренько среагировали, на устранение ушли сутки. Что такое сутки, когда погода в Сибири не балует? Готовые валки при раздельной уборке сохнут, ждут, надо убрать с наименьшими потерями. И когда валки лежат, а комбайн стоит – это, можно сказать, преступление. Бывает, день отстоит, а ночью дождь – и теряешь до 150 тонн зерна за сутки.

— И вы сразу обратились в суд?

— У нас были очень хорошие отношения с поставщиком, мы надеялись, что это единичный случай. Для них самих это было в диковинку: как так, новый комбайн – и в первый же день эксплуатации встал?! Выявили заводской дефект: вышел из строя редуктор угловой выгрузки зерна. Привезли другой, заменили – комбайн выгрузил семь бункеров, и этот редуктор вышел из строя.

С завода прилетели специалисты, привезли третий редуктор – не итальянский, как прежние, а немецкий. Поставили, проблем с выгрузкой не стало, но появились новые проблемы. Комбайн шел по полю – и вдруг отлетело одно из четырех колес. На трех колесах он оставался семь дней. Мы его охраняли круглосуточно, пока не приехал специалист. Мы ведь не имеем права что-то делать, пока комбайн находится на гарантии… Оказалось, нужной запчасти нет, требуется везти с завода. Позвонили, была пятница, конец недели, после неоднократных звонков услышали: нам не до вас, у нас уборка риса…

На следующей неделе выяснилось, что такой цапфы нет ни на заводе, ни на складе, ее нужно снимать в сборочном цехе с какого-то комбайна, для чего нужны согласования и разрешения. А время шло… Потом получилось, что запчасть отправили самолетом, но в Домодедове ее тормознули на несколько дней. А комбайн все стоял на поле… Мы подсчитывали: он намолотил 2100 тонн зерна, а должен был около четырех тысяч. Практически 40 процентов времени отстоял. У нас был списанный комбайн «Дон-1200», пришлось его запускать в работу. Естественно, работал с большими потерями, производительность раз в пять меньше.

Позиция дилера была: что можем, то и делаем, поймите нас. А как понимать? После очередной серьезной поломки попросил у дилера реализовать мое право: когда техника вышла из строя, нам должны на время устранения неисправности предоставить другую аналогичную технику. Чтобы не было простоя, технологического сбоя. На кемеровской площадке такие комбайны стояли, но мне категорически отказали. После этого настроение было только на возврат комбайна.

Когда мы выставили претензию, было заактировано больше 20 случаев существенных поломок. И многие из них повторялись вновь. Законодательство считает повторение случаев достаточным поводом для возврата техники продавцу.

Закончился сезон, я приехал к дилеру и сказал: комбайн не устраивает, давайте по-мирному решим, я готов поменять один на другой. Получил отказ: комбайн уже отработал сезон, нет такой практики, завод на это не пойдет.

Предложили ремонтировать на протяжении двухлетнего гарантийного срока, восстанавливать. Я говорю: наклонная полопалась…Они: мы изготовим ее из более толстого металла, пойдем на такие изменения в конструкции… Но любые изменения должны сертифицироваться, машина должна пройти заводские испытания. Потому что это может повлиять и на безопасность, и на производительность…

Мои условия напрочь были отклонены, тогда подал исковое заявление в кемеровский суд, приложив, естественно, заключение Ростехнадзора, независимых экспертов. Завод шел как второй ответчик. У дилера свои сильные юристы, приезжали помогать заводские – обычно на заседаниях присутствовали 2-3 их юриста. За полтора года прошло семь заседаний. Решение на 100 процентов оказалось в мою пользу.

— Но, насколько знаю, ваши суды еще не закончились?

— Сейчас у нас идет суд по энергосредству – самоходной косилке. Комплектация – канадская жатка и наш трактор, за который она цепляется. Стоит 4,5 миллиона, брали вместе с комбайном в 2009 году. Наработав 27 часов, двигатель вышел из строя. Его восстановили, но продавец сказал: двигатель – это Минский тракторный завод, все претензии к нему. Но брали-то здесь! Шли препирательства, потом я снял двигатель, отвез на базу, нашли заводской дефект. Самолетом из Минска отправили, потому что нигде ближе не нашли, восстановили, 7 дней косилочка отстояла, а должна задавать тон всему зерноуборочному парку: косить 150 гектаров в день, а комбайны – обмолачивать из валка… Двигатель пошел – вышел из строя редуктор привода насоса, который не могли привезти две недели. Так до конца уборки она и простояла.

— Михаил Федорович, мешают ли суды отношениям с продавцами?

— Это вредит производству. Нам сразу заблокировали поставку запасных частей на посевные комплексы. Для нас это сегодня серьезная проблема – приходится через вторых лиц покупать запчасти. Это несерьезно, тем более, что мы доказали в суде свою правоту. По-хорошему, от них должны прийти: извините, мы были не правы, останемся друзьями; а они блокируют продажу запасных частей. Это некрасиво, это нецивилизованно.

— О каких обретениях можете сказать?

— Во-первых, обрели надежду на возможность возврата затраченных средств. Во-вторых, решились купить импортную технику. После неудачи с комбайном пришлось срочно искать альтернативу, а на рынке оставались комбайны либо импортные, либо ближнего зарубежья. И взяли «John Deere» за 11 миллионов – цена для нас заоблачная, но не пожалели. За сезон на нем меняли масло, и все. Теперь можно сравнивать наши и такие же роторные зарубежные, насколько они стабильнее и надежнее.

В период уборочных работ, когда приезжали эксперты, механизатор показывал неработающий комбайн, и в бардачке все увидели таблетки.

Он молодой, здоровый, а когда поломки, он ими, сердечными таблетками, пользовался. В тот момент его обходили по намолоту, по производительности, а вы сами знаете, что такое для комбайнера не работать в уборку. Он теряет и в материальном плане, и в моральном, ведь они соревнуются между собой. А на «John Deere» ездит и улыбается.

— Сформулируйте, что нужно делать тому, кто собирается обратиться в суд?

— Если покупаешь новую дорогостоящую технику, не факт, что она будет служить отлично. Нужно готовиться к худшему варианту, что придется вернуть ее назад и отстаивать свои интересы. Для этого нужно грамотно эксплуатировать технику согласно инструкции по эксплуатации. Не экономь на обслуживании, приобретай соответствующие масла. Закреплять за нею механизатора соответствующей квалификации. Уделять всем поломкам, выходам из строя очень серьезное внимание. Чтобы была документация, соответствующие акты – хорошо, если не пригодится. Нужны лучшие юристы, это, как правило, 5-10 процентов от стоимости техники. Причем берут за положительный результат. Потому что они изначально после изучения первичных документов делают прогноз реальности судебной перспективы.

— То есть: хочешь мира – готовь войну?

— Да. Я всегда был за российскую технику, нужно поддерживать отечественного производителя. Но и он это должен понимать: в него вкладывают деньги, доверяют. Значит – представь соответствующее качество и реагируй не так, как было в моем случае. Хоть они и сами понимают, что комбайн сырой, еще не прошел необходимых испытаний, а уже отправлен потребителю. И нас, можно сказать, оставили один на один с этой техникой. Должна быть система реагирования… Мы бы работали с ними, получив комбайн на замену и не потеряв времени, если бы они пошли на наши условия. У нашей техники есть плюс – цена. Еще бы и качество…

— Кому, считаете, это по силам?

— Каждому. Мы сами часто опускаем руки, но этого не нужно делать, нужно идти до конца. Мои случаи подтверждают: суды работают нормально, если тебе удастся предоставить достаточную доказательную базу…

Промышленновский

район.