Это был не татьянин день

Письмо из Красного Яра что тяжелый камень. Тянет, давит и покоя не дает. Автор письма – Нина Григорьевна Пронина – написала о большой беде: при пожаре у нее тяжело пострадала дочь Татьяна. На пятый день после происшествия Татьяна умерла.
«Увы, врачи не сделали все возможное, чтобы спасти мою доченьку… Осиротели трое ее детей. Младшему Ванятке было тогда всего лишь два годика с небольшим… Конечно, мир не без добрых людей. Поклон всем, кто помог нам в трудные дни…
А вообще-то мы, простые смертные, не имеем права на спасение своих жизней… С праздниками вас всех. И с прошедшими, и с теми, какие будут. Но уже не для меня».

Понятно безутешное материнское горе. Напрасны для нее все слова утешения с выводом: «Жизнь-то все равно продолжается». И совет: «Надо смириться» вряд ли успокоит сердце Нины Григорьевны. Я еду в Красный Яр по следам грустного письма. Хотя пожар случился еще 8 мая 2010 года. Да и служебное расследование уже проводилось. С участием медиков и работников прокуратуры. Халатности, равнодушия, врачебных ошибок после всех проверок не выявлено. Но с выводами комиссии Нина Григорьевна не согласна. Уверена: не торопились спасти Татьяну, начиная со «скорой».

Забегая вперед, скажу, что не жаждет Нина Григорьевна ничьей «крови». И от того, что кого-то бы наказали, ей не станет легче. Татьяну-то все равно не вернуть. Зачем же тогда это письмо с обидами?

– Чтобы к другим, зовущим на помощь, больше не опоздали, – объясняет она. – И вообще пусть больше заботятся о людях глубинки.

Нина Григорьевна, тяжело вздохнув и смахнув слезы, скатившиеся из глаз по щекам, стала рассказывать, как она потеряла дочь.

– Ничто не предвещало беды. Напротив, Татьяна да и я тоже радовались, что из Кемерова приехал домой Володя, старший 19-летний сын Тани. Он у нас студент. Правда, зять Анатолий в Кемерово уехал. Руки у него золотые, вот и просят помочь в каком-то строительстве. Приработок, то есть дополнительные деньги, в большой семье, конечно же, не лишний. Вечерком Таня заглянула ко мне. Вот здесь, на этом диванчике, мы с ней посидели, поговорили о том, что и когда в огородах сажать будем. Из моего огорода их усадьба с большим домом как на ладони видна… была. А сейчас мне и глядеть-то в ту сторону страшно. Боюсь, что сердце от боли разорвется. А еще от вины. Не могу я никак избавиться от этого навязчивого чувства вины перед Таней. А вдруг все-таки можно было ее спасти? И зачем она только во второй раз в горящий дом побежала? Дети-то ведь были уже на улице: Володя, Ниночка, Ванятка. А Таня хотела еще сумку с документами спасти. Конечно, она уже в шоке была: и от горя, и от боли. Не ведала, что делала, вот и шагнула за своей смертушкой… Будь дома Анатолий, то все было бы иначе. Может, и пожар бы не случился. Не замкнула, не вспыхнула бы проводка. Анатолий все-таки мужчина, отец. Хотя и Володя тоже повел себя по-мужски. Зачем, зачем же снова Танюша в огонь кинулась?!

Этот же запоздалый вопрос я услышу и от других красноярцев…

Красный Яр – село основательное, раскинувшееся по обе стороны федеральной трассы. Автобусы с пассажирами, а также дальнобойщики со своими необъятными фурами зачастую делают остановку и у кафе «Три медведя», и у бензоколонки, что как раз напротив. Здесь, на заправке, работает муж Татьяны (теперь уже вдовец) Анатолий Кудрявцев. Здесь до рождения третьего ребенка работала и Татьяна. Но познакомились Таня и Анатолий в Новосибирской области. Там в небольшой деревеньке учила ребятишек Татьяна Николаевна. Анатолий родом из той малой деревни. Можно сказать, был там первым парнем.

Но и в Красном Яре он человек не последний.

– Во всех отношениях семья была благополучной, – так скажет мне глава красноярской сельской территории Александр Волков.

Версию, что пожар случился из-за нетрезвой беспечности хозяев, исключили сразу же. Это не про Кудрявцевых. Другое дело – несчастный случай, замыкание проводки.

Сам Александр Васильевич Волков знает о трагедии не понаслышке. Как и должно быть, глава прибыл на место ЧП сразу, как только узнал о нем. И вместе с родными Татьяны тоже вызванивал «скорую». Как свидетельствуют результаты служебной проверки, она приехала через два часа. Но родные Татьяны стоят на своем: «Не через два, а только через три часа».

От райцентра, а это поселок Ижморский с его центральной больницей, рейсовый автобус идет всего час. А тут «скорая», пусть даже и не три, а два часа добиралась…

– Почему не повезли Татьяну сразу в Кемерово, в ожоговый центр?!

И этот вопрос безутешная мать задавала и задает уже не в первый раз. И она, и все родные до сих пор уверены, что ожоговый центр с его специалистами были какой-никакой, а все-таки надеждой, «спасительной соломинкой». Это ведь не реанимация их районной больницы, где Татьяна находилась до 11 мая.

Но чуда не произошло. 13 мая Татьяны не стало.

«Смерть была непредотвратима», – так черным по белому напечатано в официальном ответе компетентных лиц на жалобы родных Татьяны. И в этом же ответе сказано, что ожоги третьей степени на теле Татьяны составили 99,9%. А это несовместимо с жизнью. Даже в тех случаях, когда ожогами поражено «только» 60 процентов тела, летальность почти стопроцентная.

– Но почему тогда врач областного ожогового центра сказал нам, что время было потеряно?! – с горечью в голосе вопрошает младшая сестра Татьяны – Елена. Имя врача она, правда, не знает.

К сожалению, это не единственный случай, когда люди, потерявшие близких, никак не могут смириться с мыслью, поверить, что врачи действительно делали все возможное для их спасения. И что они, врачи, увы, не боги… До сих пор в редакцию звонит пожилой вдовец, потерявший жену три года назад. Ее болезнь была неизлечимой. А он не верит. Ведь он и она, не утратившие своей любви друг к другу за долгие годы счастливой жизни, обещали, что уйдут в мир иной только вместе…

Да, Татьяна была не единственной дочерью. Нина Григорьевна – многодетная мать. У нее два сына и теперь осталось три дочери – Лариса, Юлия, Елена. Но уход Татьяны – все равно невосполнимая утрата. И не только сложившиеся обстоятельства винит Нина Григорьевна, но и себя тоже.

Какое-то время зять Анатолий с младшими детьми жили в доме Нины Григорьевны, но потом, получив денежную помощь от губернатора области (по мере своих бюджетных возможностей помогла и районная администрация), купил дом. На селе цены на жилье не заоблачные. Да и дом из разряда старых. Но, как я уже говорила, руки у Анатолия золотые, привел дом более-менее в порядок. У Анатолия и сейчас две коровы. Как было и при Татьяне. Бычка вот только увели мародеры.

Огород уже на новой усадьбе тоже не зарастал бурьяном. Татьяна была и сама хорошей хозяйкой, и старших детей трудиться научила. Теперь Нина (ей 15 лет) в доме хозяюшка. И Володя, когда приезжает домой, тоже не сидит сложа руки. Помогает отцу по хозяйству.

Младший Ванюшка ходит в детский сад. В отличие от старшего брата и сестренки весь ужас 8 мая прошлого года не помнит. Маму на фотографиях, конечно, узнает. Часто смотрит на дверь. Она открывается. В нее входят родные люди с добрыми лицами. Но мамы среди них нет.

…В тот день, когда я приезжала в Красный Яр, на двери дома Анатолия висел замок. От калитки к дороге тянулся след от саночек. Видимо, на прогулку вышли Кудрявцевы. На свежий воздух. Он в селе, да еще таком уютно-красивом, как Красный Яр, особенный.

Во дворе на веревке сушилось белье. На окнах – шторы. За шторами – течет своя жизнь, которую Анатолий по-прежнему ни с кем не обсуждает. Так поступала и его молчаливая жена Татьяна.

Она не успела воспользоваться материнским капиталом, сертификат на который был получен после рождения Ванюши. Теперь им распорядится Анатолий. Конечно, взвесив все «за» и «против» в пользу детей.

Володя уже проходит практику на разрезе «Черниговский». После того как получит диплом (он почти на «отлично» учится в горном колледже), собирается поступать в институт…

А свой дом мать Татьяны, Нина Григорьевна, собралась продавать. Главная причина – каждодневное напоминание о пожаре. Есть и еще причина: у сына, который живет в Новосибирской области, скоро родится ребенок. Надо помочь. Всех одиннадцать внуков, которых подарили Нине Григорьевне ее дети, она, как говорит сама, пропустила через свои руки.

И еще. Рыдая у гроба Татьяны, Нина Григорьевна то и дело, взмывая руки к небу, умоляла:

– Всех заклинаю: не входите в горящие избы!

НА СНИМКЕ: (из семейного архива) тогда еще счастливая Татьяна и ее сынок Ванюша.

Ижморский район.