Олег,российский мужик

Как ни странно, лучше от этого ни деревне, ни России не стало. Взрослые «перебежчики» то и дело ностальгируют по родине в письмах, телефонных разговорах да при встречах, молодые обвыклись и за родную считают новую страну. А про оставшихся в деревне Олег говорит недобро: «Сейчас такое поколение, что никто ничего не держит, последних коров вырезают. Никому ничего не надо». Или вот еще: «Раньше пили, но думали: утром на работу. А сейчас ни тормозов, ни ЛТП (кто не знает – лечебно-трудовой профилакторий, воспитательное заведение советских времен для крепко пьющих. – И.А.), ни общественного мнения. С молодежью никто не работает, сама себе предназначена…»

В личном подсобном хозяйстве у Олега четыре десятка голов крупнорогатого скота, два десятка дойных коров, семь десятков свиноматок, почти столько же овец.

Про свиней на мое: «книжки читал, у умных людей учился?» — рассказывает:

— Я ничего не читал. Я держал, держал и держал. Начинал с одной свиноматки. Потом две, потом три, боровков резали, поросят оставляли, боровов меняли… Сын на зооинженера выучился, но в свиньях я лучше понимаю…

В году уходящем Олег Кольмиллер засеял зерновыми 120 гектаров полей, но обычно и сено, и корма покупает у окрестных фермеров, потому что вокруг Голубева свободных и паевых земель нет. Здешний совхоз относился к угольной системе, стоял на федеральных землях, которые на паи не делятся. Зато поделиться собирался новый собственник, взявший совхоз и обещавший фермерам землю, но про обещания быстро забывший. Собственник привел на поля новую технику и своих людей, сократив не только тунеядцев да пьяниц, но и таких, как Кольмиллер.

Впрочем, Олег, работавший в совхозе водителем, к такому повороту давно был готов.

Скотина в семье была всегда, а как женился – еще до армии, в 18 лет, – и своя собственная. В то время, правда, по многу не держали, две головы, ну, три.

Чем хуже было в стране и совхозе, тем больше приходилось вкалывать в сараях. Бычков отправляли на мясо, телочек оставляли на молоко, увеличивали свинское поголовье, копали картошку. В свободное от совхоза и хозяйства (или лучше в другой очередности?) время гонял Олег из Германии легковые машины, но этот бизнес потихоньку начал отмирать. Лет пять назад понял, что надо выбирать что-то одно, иначе просто не справиться, и начал еще активнее прикупать технику и увеличивать поголовье. Сейчас  у него есть не новый «КамАЗ», новый и не новый трактора, рулонник, погрузчик, старый комбайн, сеялки и прочая техника, которой, говорит, достаточно, чтобы обрабатывать гектаров триста земли. Для серьезного увеличения объемов кольмиллеровского производства пока бы хватило. Но дефицит этой самой земли – серьезный тормоз для дальнейшего развития. Разброс между несколькими полями, которые в основном арендованные, а немножко собственные, и на которых он работает сегодня, – три десятка километров. Нынче пришлось гонять между ними технику, жечь горючку, тратить время.

Из-за проблем с кормами Олег и решил специализироваться на выращивании поросят. Для чего в хозяйстве четыре хряка Борьки, от которых свиноматки приносят по 10-20 поросят дважды в год. Поросят подращивают до двух-трех месяцев и продают. Потому что для дальнейшего откорма такого стада нужно больше и кормов, и сарайных площадей. А молодняком сейчас мало кто занимается, спрос на поросят превышает предложение.

Олег говорит, что сколько живет, столько и строится. Но все равно теплых мест постоянно не хватает, и взрослое поголовье в основном обитает на свежем воздухе, в полувольном виде, в особо крепкие морозы зарываясь в солому. А тепло – для молодняка.

…Мы бродили среди построек – старых, новых, достраеваемых, тех, которые будут достроены не скоро, он ронял про «…смотри, здесь раздаиваем коров, у нас два новых аппарата…», «…видишь, тесновато, это сильно сдерживает», «надо трактор загнать, вишь, как загадилось» — и так далее, и прочее…

Спросил, все ли у него сделано так, как хотелось, он со смешком, не самым веселым смешком, ответил:

— Все хотел бы по-другому. Чтобы нормальный свинарник, чтобы пол, клетки, чтобы трактором механизированная кормораздача… Чтобы белые халаты – по телевизору же видел?! А мы все как… Зато они закаленные, меньше болеют. Падежа среди больших вообще нет, тьфу-тьфу-тьфу…

Часть молока Олег сдает, но считает, что лучше его вливать в поросят, те получаются крепче и растут быстрее.  Мясо перекупщикам не отдает вообще: зачем это надо, чтобы на твоем горбу наживался кто-то другой?

Чтобы не отдавать потенциальную прибыль, у него даже есть собственное кафе в недалеком селе Журавлево на федеральной трассе, которую здесь называют Дорогой жизни. Потому что кормит эта дорога, обросшая магазинчиками, кафешками, шашлычными, немало окрестного люда, выращивающего для них всякое мясо-овощи.

Кафе называется «Смак», работает круглосуточно, командует им жена Олега. Сюда идет часть свинины-говядины-баранины, молоко-сметана, овощи- картофель и любая другая съедобная продукция с личного подсобного хозяйства.

— Моя идея, — гордится Олег. – Одно время пошел шашлыком поторговал, потом смотрю – все киоски ставят, почему мне не поставить? На троих и поставили кафе. Потом двое отошли, остался один. Сначала железный киоск стоял, потом деревянное кафе поставили. И помаленьку работаем.

— Когда шашлыками торговал, – провоцирую, — стыдно было?

— Да ну! Как стыдно, если на жизнь надо зарабатывать? Стыдно, когда семья голодная, а работать, мне кажется… Работа не стыдит человека…

Развиваться российскому мужику Кольмиллеру даже при его немалых сельхозобъемах и практически замкнутом цикле производства приходится на кредиты, потому что:

— …не получается на сегодняшний день по-другому, чтобы свои накопить и купить. У нас как-то получается, что сегодня одно взяли, завтра другое, то техника, то масло, то солярка, то на кредиты, то на корма. За кредиты платим ежемесячно, максимально платили и больше сотни тысяч. Мать как-то свою пенсию отдавала. У нее ведь двойное гражданство, двойная пенсия – в марках и рублях… Но сильно нас не прижимало, скотину не резали. Бывало – поросят продадим тысяч на двадцать-пятьдесят – сразу платим. За рулонник за год, считаю, рассчитались, это 360 тысяч…

— Но, смотрю, ты богато живешь, вон техника перед забором, окна-пластики, крыша…

— А для чего жить еще? Но что богатый – не могу сказать, что не бедный – да…

— Олег, а ты один такой в деревне? Кулак или как зовут?

— Да всяко обзывают. Я не обращаю внимания, пусть говорят. У всех была возможность. Как я говорю, кто хотел работать, тот работает, а кто хотел пить, тот пьет. Полдеревни. Нечего делать, но и на работу никто не идет.

— А говорят, что молодец, нужное дело делаешь, что родина не забудет?

— Никто не говорит.

— Только гадости, и то шепотом?

— Все в жизни бывает. Было и жгли. Сено, вот здесь стояло. Позапрошлый год тонн 50 сожгли. Нет, не само загорелось… Сейчас стараюсь ставить подальше от стаек, освещение по периметру будем делать, ночью ходим смотрим… Еще стращают, но скотину пока не травят. Да, прямо в лицо. Соседка есть тут такая, прошлый год орала: я у тебя всех потравлю! Зависть, я так думаю…

Но он и сам не слишком-то суетится, чтобы «недоброжелателей» было поменьше. Был случай – посадил на четыре года своего работника, который крал у него деньги. Скоро освободится, будет одним «другом» больше…

— Олег, а из Германии тебе говорят, что живешь неправильно?

— Да, говорят. Бросай, говорят, все. Но туда-то я однозначно не поеду, видел, как там живут. Германия мне не нравится. Здесь свободнее, чем захотел, тем и занялся. А там что сказали, то и делай. Мы уж здесь осели… Поменьше, говорят, работай. Но поменьше не получается… Да, не мальчик. Да, бывает, все болит – и руки, и спина…

— Как ты думаешь, это у тебя на всю оставшуюся жизнь? Пока не помрешь? Пока руки не отвалятся?

— Наверное. А чем больше заниматься?

…Олегов сын-зооинженер после учебы попробовал вместе с семьей жить в городе, но оказалось, что зацепиться там непросто, что жилье дорого, и вернулся в деревню. Пытается делать первые шаги по отцовой дороге, сейчас у него пяток собственных коров.

А брат Олега в совхозе вкалывал агрономом. Потом переехал в город, работает в банке. Специальной машинкой чистит снег. Спокойно, по расписанию, трудится от и до, по полной вкушает блага цивилизации.

О деревенской жизни почему-то не хочет даже вспоминать.

Игорь АЛЕХИН

Фото автора.

с. Голубево

Промышленновского района.