Зона памяти

Исторический комплекс «СибЛаг» музея «Трехречье» в Усть-Кабырзе начинает обретать реальные черты. Над оформлением бараков заново возведенного лагеря несколько дней работали областные специалисты по созданию музейных экспозиций.

Дело времени

В день нашего посещения работа в одном из бараков буквально кипела. Художники Евгений Бабкин, Виктор Атучин, Олег Иноземцев, Павел и Антон Веремеевы устанавливали привезенную ими экспозицию местного ГУЛАГа.Сценарий и концепцию нового материала, связанного с сибирскими лагерями, разработали Александра Мить и Галина Калишева, научные сотрудники областного краеведческого музея. Опираясь на эту базу, художники создали уже собственную «зримую» концепцию экспозиционного зала в одном из лагерных бараков. При этом были использованы не только фотоснимки и материалы из архивов и музейных фондов, в ход пошла и так называемая «частная информация». «Мы ведь тоже не сидели сложа руки. Опрашивали свидетелей тех лет и их потомков, которые до сих пор живут в Усть-Кабырзе. Я записала рассказы очевидцев и их родственников о тех тяжелых годах. Некоторые устькабырзинцы предоставили для музея сохранившиеся в семейных альбомах фотографии», — говорит Лидия Ивановна Неунывахина, местная жительница, недавно приглашенная на должность научного сотрудника и смотрителя исторического комплекса «СибЛаг». Лозунги и таблички для «режимного объекта» воссоздал таштагольский художник Николай Чепкасов. Мы застали его в тот момент, когда он вместе со своими помощниками крепил их в барачном корпусе, где проходил сбор осужденных.

Открытие экспозиционного зала намечено на середину декабря. А пока специалисты устанавливают стенды – увеличенные фотоснимки, сопровождаемые подписями. Все это оцифровывалось, обрабатывалось на компьютере, печаталось, пока не приобрело завершенный вид. При этом весь банк информационно-изобразительных данных, собранный художниками, в электронном виде передается в музей, где может храниться годами. Сейчас же уже заняла центральную стену огромная надпись: «Советская власть не карает, а исправляет» с изображением облупившегося барачного потолка. А вся экспозиция будет развернута на площади около шестидесяти квадратных метров. «И это только начало, — говорят музейные специалисты. – Потом предстоит оформить клуб, столовую, карцер, «больничку», баню и контрольно-пропускной пункт… Всё это – дело времени». Финансирование проекта при этом на себя взяла областнаяадминистрация.

«Экспонаты трогать разрешается!»

В группе художников под руководством Павла Веремеева, которого сейчас в шутку и в полном соответствии с окружающей обстановкой прозвали Паханом, — классные специалисты с немалым опытом работы по созданию экспозиций. «Мы оформляли все музеи Кузбасса, кроме разве что Новокузнецка», — говорят они. Наиболее памятные достижения – так называемые новоделы: копии старинных вещей, оружия. Однажды везли по городу Кемерово искусно сделанную из картона… пушку. Так прохожие даже обмирали в недоумении, видя такую картину. Не выдержал такой «открытости» в обращении с оружием и постовой, остановивший процессию. Пришлось объясняться… А еще в масштабе один к одному смастерили тачанку для Анжеро-Судженского музея. Дело было летом, и потому устанавливали раритет времен гражданской войны при открытых настежь окнах. Возле них и заспорили два старика на предмет, из какого металла сделана тачанка. «Это листовая сталь», — заявлял один. «Нет, прокат», — утверждал второй. И оба чуть не попадали от изумления, когда служительница музея взяла на руки тачанку и спокойно, без напряжения, переставила картонный муляж на другое место.

«Наглядно и зримо прикоснуться к истории. Сегодня тенденции в создании музейных экспозиций едины: быть ближе к интерактивности, к реальности… И здесь, в Усть-Кабырзинском музее, многие вещи можно будет взять в руки, прочувствовать подлинник на ощупь. Например, солдатскую шинель, в которой солдаты охраняли осужденных. Это же совершенно другой материал! Сегодня из такой ткани военную униформу не шьют, — рассказывает Павел Веремеев. – Но, конечно же, будут здесь и стеклянные колпаки. К примеру, делаем витрины, под стеклом которых будут храниться финки, что мастерили заключенные…»

За колючей проволокой осужденным не разрешалось иметь чай и сахар. В СибЛаге ухитрялись добывать их, выменивая у «гражданских» при случае (во время поездок в пекарню) на самодельные ножи, прозванные «финками». Таким же образом в поселке Усть-Кабырза в те годы появились и первые болотные сапоги, ставшие частью экипировки для местных рыболовов и охотников.

«Бежать вам нет резона…»

«До прихода Никитки», по выражению очевидцев, сибирские лагеря были завалены бочками с соленой горбушей и кетой. Но поскольку в лагерях был дефицит питьевой воды, спросом солонина не пользовалась. (Сохранилось свидетельство: «Солёную красную рыбу здесь не считали за еду. Постепенно она протухала, и её выбрасывали»). Однажды во время паводка в Усть-Кабырзе затопило один из бараков. Эвакуировать шестерых заключенных не успели. А вода подошла уже к самым оконцам. Брошенные на произвол судьбы осужденные, изловчившись, выставили решетки, с неимоверным трудом выбрались на волю и по ледяным торосам, подступившим к баракам вплотную, добрались до ближайшей горы. Приютить их осмелилась лишь одна семья. Бедолаг накормили картошкой с салом, устроили на ночлег. А утром все шестеро вернулись в лагерь. «Охране даже не пришлось устраивать поиски», — подвела итог своему рассказу Лидия Ивановна. «Бежать вам нет резона – кругом сплошная зона», — тут же прокомментировали этот эпизод художники. И добавили: «Это четверостишие написал один из осужденных. Его потом за него расстреляли».

Побеги из Усть-Кабырзинского лагеря все же случались. Но глубокие снега и сильные морозы были «сдерживающими факторами» покрепче решёток. Беглецов находили и возвращали. Между тем были и такие, кто после окончания срока уходить отсюда не желал. Для этого они совершали мелкие правонарушения или устраивали побеги на небольшие, лишь до Таштагола, расстояния… Там их отлавливали и снова переодевали в робу заключенных. Так сильна порой была «привычка неволи», которую люди приобретали за долгие годы заключения…

Экскурсии с «полным погружением»

По словам свидетелей, на территории СибЛага поддерживались чистота и порядок. Были даже разбиты клумбы с полевыми цветами. Когда осужденные проходили по поселку или проезжали в машинах, то при встрече девочек, женщин и пожилых людей всегда снимали свои шапчонки и приветствовали. И вообще у отбывающих срок был своеобразный кодекс чести: «Там, где сидишь, – не гадить». И потому в Усть-Кабырзе их не боялись. Более того, ценили за благородные поступки, которые иные из них совершали. Так, один из заключенных во время конвоя с лесосеки спас тонущую девочку — бросился в холодные и бурные воды горной реки, несмотря на наставленную на него винтовку охранника.

«Сидели», здесь, конечно, по разным статьям: и из-за пяти минут опоздания на работу, и «по национальному признаку» (в годы войны сюда ссылали чеченцев и немцев, потомки некоторых из них до сих пор живут в Усть-Кабырзе); были осужденные и по политическим мотивам… Сразу после войны немало привозили сюда и полицаев. «Мы в детстве у одного из таких, отсидевших, спрашивали: «Дед, а ты партизан вешал?» — «Нет, я только топчан из-под них выбивал», — угрюмо бурчал тот», — вспоминает Григорий Барков, местный житель.

По словам Лидии Неунывахиной, собравшей рассказов очевидцев на целую книгу (все они будут использованы при проведении экскурсий), скоро в столовой музея-лагеря будет вывешен «Распорядок дня заключенных». Между прочим, среди потенциальных посетителей немало и таких, которые даже хотели бы провести несколько дней в стенах барака, под охраной «вертухаев». «Мы всерьёз сегодня рассматриваем такой вариант. Только жить они будут точно по распорядку для осужденных. Чтобы прочувствовать вкус и «прелесть» тюремной экзотики, — говорит научный сотрудник и смотритель музея. — Вот доведем до ума баню — и начнём прием желающих… Без баньки это дело лучше и не затевать!»

Татьяна ШИПИЛОВА.

Фото Ярослава Беляева.

Усть-Кабырза.

Таштагольский район.