Месяц отстоять и ночь продержаться?

Понятие справедливости, даже если речь идет о гибели 110 человек, у всех разное. Кто должен отвечать за аварию на «Ульяновской» не по суду, а «по жизни»? Те самые два человека или, может, прежнее руководство компании «Южкузбассуголь», в которую входит «Ульяновская»? У матерей, жен, детей погибших свои оценки, у признанных виновными (они себя виновными на суде так и не признали) – свои, у угольного начальства, прокуратуры, Ростехнадзора – тоже. Помнится, в 2007 году в адрес инспекторов Ростехнадзора, «прикрепленных» к шахте, да и руководства этого надзорного органа, тоже сыпались обвинения. Мол, что ж вы так проверяете, раз не заметили проблем с газом в забое и то, что систему контроля за газовой атмосферой кто-то перенастроил (к слову, тех, кто действительно «залез» в систему, так и не нашли)?!

Спустя более трех лет после аварии на «Ульяновской» сменилось руководство и «Южкузбассугля», и Ростехнадзора. На повестке дня уже другие аварии и расследования. А вопросы все те же – кто реально виноват и что с этим делать. Не в вечно российском варианте, а вполне конкретном. Вот, например, есть газ в выработке. Выше нормы. Или вентилятор главного проветривания в шахте «барахлит». Кто должен быть за это наказан? И как?

Ответ сегодня – директор шахты, которого мировой судья оштрафует на 1 тысячу рублей. Столько же с него «взяли» бы, не пропусти он пешехода на перекрестке без светофора.

Про тысячу рублей – это из недавней судебной хроники. Начальнику шахты «Заречная» в середине октября ровно на эту сумму был выписан штраф за то, что вопреки решению суда о приостановке горных работ (до этого Ростехнадзор выявил нарушения) добыча угля продолжалась. Причем нарушения не были исправлены. Альтернатива у судьи, согласно Кодексу об административных правонарушениях, была – дисквалификация директора с отстранением его от работы сроком на 3 года. Выбрана же была 1 тысяча рублей.

Бывает и по-другому. Пришел инспектор с проверкой на сортировочно-погрузочный комплекс Моховского угольного разреза. Зафиксировал, что комплекс работает, но запущен в эксплуатацию он был не так, как предписывает закон. Это считается нарушением. Причем, исходя из классификации Ростехнадзора, грубым, угрожающим жизни и здоровью людей. Механизм потом простой – временная приостановка работ на 5 суток, штраф и обращение в суд, который вправе временно (до 90 суток) запретить эксплуатировать объект. А суд ограничился теми же пятью сутками, которые истекли в день вынесения решения. Итог – комплекс вполне законно вновь работает. Никто не пострадал и ладно?

…В этом году после аварии на «Распадской» кто только не высказался на предмет «кого и как надо наказывать». Один из вариантов, инициированный, напомню, лично Владимиром Путиным, – ужесточить ответственность угольного начальства и расширить полномочия инспекторов Ростехнадзора. Вылилось это в изменения в Кодекс об административных правонарушениях, которые с 1 января 2011 года вернут инспекторам «потерянные» в 2005 году полномочия останавливать забои. Россия, если кто не заметил, пытается жить по законам. Эти попытки 5 лет назад и отвели угрозу «человеческого» фактора при проверках. С тех пор только суд решает, останавливать ли любые опасные объекты по требованию Ростехнадзора. Аварии старую схему возвращают. И кое-что к ней добавляют.

С 1 января инспекторам или Ростехнадзору как надзорному органу в суд за решением о приостановке предприятий ходить будет не обязательно. Пришел проверяющий на шахту, увидел проблемы – составил протокол, остановил забой. В суд уже пойдет шахта, чтобы добиваться отмены запрета. Может пойти и не в суд, а к руководству Ростехнадзора, хотя шансы тут, с учетом того, что в ведомстве ратуют за ужесточение спроса, вряд ли будут больше. Не «отделаются» с 1 января директора шахты и одной  тысячей рублей. Штраф за нарушение закона о промбезопасности для них возрастет до 20-30 тысяч, а за невыполнение предписаний инспектора – до 30-50 тыс. рублей. Штрафы, впрочем, повышены для всех (и для директоров, и для рядовых исполнителей, тех самых, что ответили за «Ульяновскую», и для предприятия в целом), и заметно – в 2-10 раз.

Тысяча и 50 тысяч – может, и не такая большая разница для иных директоров кузбасских шахт, но все равно проверки таких опасных объектов, как шахты, у нас бывают отнюдь не раз в 3 года, как строго требует закон. За собственный кошелек, словом, побеспокоиться директорскому корпусу стоит. Как и за свое кресло. За нарушения закона директоров теперь можно дисквалифицировать на 6-12 месяцев.

Новые правила в Ростехнадзоре сегодня называют «беспрецедентными». С одной поправкой. В 1969 году в США, «измученных» авариями на шахтах за предыдущие лет 30, был принят новый федеральный закон о безопасности труда. С него начались огромные штрафы и уголовная ответственность руководителей предприятий. В итоге количество травм в Штатах снизилось в 2 раза, смертей на 1 млн. тонн угля – в 11,5 раза. Но не сразу. А за 25 лет. К тому же американцы вообще перевернули представления о безопасности во всем мире, не только оснастив свои шахты лучшим оборудованием, но и «перестроив» самих людей на безопасность.

А вы говорите: вот месяц продержимся и новогоднюю ночь отстоим – а там все и наладится…