Жил-был иконописец Илья Широбоков

I. Он и правил-то дорожного движения не нарушал никогда. Но случилось то, что случилось: ЧП на дороге, авария, горе. Непоправимое.

Татьяна – жена Ильи – в первые минуты отгоняла, заслоняла черное известие:

– Нет, нет, это неправда. Мне ведь Илюша совсем недавно с дороги звонил. Я ждала его. Как всегда ждала к позднему ужину.

Но вот пришел Женя – сын, обнял Татьяну, прошептал:

– Мама, нет у нас больше отца. Это правда…

…Во второй раз овдовела Татьяна. После смерти первого мужа и не думала вновь выходить замуж. У нее был сынок. А вдруг отчим его обидит? Работа – дом, дом – работа. На этом и замыкалась личная жизнь.

Не сложилась она с первой женой и у Ильи. Но он, как настоящий мужчина, не говорил о ней никогда плохо. Уже потому, что она была матерью его детей – дочки и сына. Последних никогда не забывал, помогал.

Работал тогда Илья в строительном управлении. Зарплата невелика, но самому-то ему немного надо было. Разве что только ватман, кисти, краски. Конечно, на плакаты средства выделялись, но он писал картины и для души. Уже после работы.

– Лучше бы девушками увлекся, – говорили ему.

Были и девушки. Вернее, одна. Но, опять же как настоящий мужчина, Илья не обнадеживал ее никакими обещаниями. Однажды собрался к ней на свидание. И вдруг (он сам потом рассказывал) ноги будто сами повернули совсем в другую сторону. А именно к Татьяне. Просто однажды кто-то рассказал ему о ней. Живет, мол, симпатичная, одна, скромно, с ребенком…

…Только одно условие поставила Татьяна Илье перед загсом: она оставляет за собой фамилию бывшего мужа – Слободенюк. Потому что у сыночка такая же фамилия – родного отца.

Илья согласился. Но тоже с условием: и он станет мальчику отцом. Без всякой там официальщины. Вот и стали Илья, Татьяна и Женя жить-поживать. Все вокруг как-то сразу забыли, что Женя не родной сын Илье. Как, впрочем, и сам Илья. Однако он не

переставал быть заботливым отцом сыну и дочери.

…Перемены, перемены в судьбе, в работе не заставляли себя долго ждать. В те годы стал в буквальном смысле из руин

восстанавливаться салаирский храм.Спасибо за это отцу Сергию.

II. И вот как однажды ноги сами привели Илью к Татьяне, так и в храм он пришел, руководствуясь душевным порывом. Предложил Илья отцу Сергию свои услуги по украшению храма. Он и в «безбожные» доперестроечные времена никогда не открещивался от того, что крещеный. И что имя ему дано

по церковному календарю. Родился 2 августа, в день Ильи-пророка. Может, вместе с имянаречением и был ему послан свыше особый дар – не просто хорошо рисовать, а писать иконы.

– Как будто кто-то невидимый водит моей рукой, кистью, – не раз говорил Илья Татьяне.

Но она-то знала, каких трудов и усилий стоило Илье написать икону. Бессонные ночи – это уже как само собой разумеющееся. Но прежде чем приниматься за новую икону или роспись в храме, Илья очень много читал церковной литературы. О жизни, подвигах и смерти преподобных, великомучеников и святых. В особом ряду – писания о Божьей матери, о Христе. И лики их тоже получились особенно светлыми.

Именно по эскизу Ильи Широбокова мастер Сергей Аксенов вырезал «Распятие» у часовни на известном святом источнике близ Салаира. К сожалению, Сергей Аксенов тоже безвременно умер. Но осталось вечным «Распятие». Будто парит тело Иисуса над источником. По деревянной лестнице к «Распятию» поднимаются люди. Кто-то молится, кто-то просто стоит и молчит…

Это благодаря опять же отцу Сергию (тоже безвременно ушедшему в мир иной) и его помощнику Илье Широбокову несколько лет назад начали облагораживать источник. Раньше-то тропа к нему была заросшей. А сегодня это место не просто уютное, а поистине святое. Семья губернатора Амана Тулеева посадила здесь вечнозеленые сосны и кедры. Есть рядом и дерево Ильи Широбокова.

III. Однажды в лютый крещенский мороз приехала к источнику телевизионная группа. А в купальню даже самые стойкие «моржи» не рисковали окунуться. Телевизионщикам смельчаков ждать было некогда. И тогда на камеру решил «поработать» Илья. Один раз окунулся, второй, а оператору все мало. Вот так несколько «дублей» и нырял иконописец, пока не прозвучала

команда: «Снято».

Нет, Илья тогда не простыл. В святой купели вода надежно страхует от всех болезней. И вообще Илья производил впечатление крепкого, абсолютно здорового человека. Но однажды, правда, он попал в реанимацию. Такое состояние медики называют клинической смертью. А он после выписки из больницы твердил, что с ним произошло чудо. Вначале он как будто долго скатывался куда-то вниз. А скатившись, вдруг увидел над собой синее-синее небо. А еще старца, сидящего на камне. Этот старец сказал Илье:

– Тебе еще рано к нам. Возвращайся…

Илья вернулся. Из забытья, из комы. Но был уверен, что и небо, и старца видел не во сне. Татьяна не переубеждала. Для нее сам Илья был чудом. Потому что словно летала на крыльях от сознания, что любима.

– Он и голос-то на меня ни разу не повысил, – сквозь слезы улыбается Татьяна.

Когда мы встречались, она еще была в черном костюме и черном платке. А с портрета в траурной ленте на нее смотрел Илья.

Конечно, она безутешна. Конечно, ей хочется, чтобы все случившееся оказалось лишь кошмарным сном. Но при этом старается утешить близких Ильи – сестер, маму.

Мама – Татьяна Петровна – каждый день выходит к воротам дома и стоит, почти не шевелясь, час-другой. Ждет. Она и раньше всегда так стояла, встречая Илью с Татьяной.

– Без Ильи как будто солнышко закатилось, – вот так, вздохнув, сказала одна прихожанка, поставив свечу за упокой его души.

В храме по-прежнему считают Илью своим, хотя последние годы он официально работал в администрации города Салаира. Был заместителем главы города Евгения Естифеева. Последнему Татьяна благодарна за то, что мужу нравилось его хлопотная работа. За то, что в коллективе горадминистрации быстро пришелся, как говорится, ко двору.

Кстати, о дворах. Именно благоустройство города, его хозяйственную часть и курировал Илья Алексеевич. Кто был в Салаире, тот видел, как по-домашнему уютно в этом маленьком городе.

Илья любил Салаир. И не мыслил куда-то уезжать. Хотя московские художники, приезжавшие в храм и увидевшие иконы Ильи Широбокова, восхитились:

– Вы – большой мастер! С вашим талантом вас везде возьмут.

А он не хотел везде. Он служил Салаиру. И салаирцам. Стоит ли удивляться, что в последний путь его провожал весь город.

IV. А Илья любил розы. Дарить. Он вообще любил, чтобы вокруг было красиво. Они с Татьяной и огород-то оформили, как на «картинке». С забавными фигурками. Какие-то покупали, а какие-то Илья мастерил или вырезал сам.

Мне выпала удача знать Илью Алексеевича при его жизни. Увидела его за написанием иконы в только что отстроенном храме. Илья охотно рассказывал, каким он видит храм в будущем. Он не хотел подражать именитым иконописцам. Но прихожане невольно сравнивают его кисть с кистью известных мастеров. Сам же Илья Алексеевич не любил, когда его хвалили. Без ложной скромности говорил:

– Это не моя заслуга. Мне это даровано свыше.

И мастерство свое не называл талантом.

Наверное, он мог обогатиться, если бы принимал частные заказы. Но он прежде всего писал иконы для храма. Уже после своей мирской работы в администрации. Чиновником же Илью Алексеевича никто не называл.

Второго августа ему исполнилось пятьдесят. Он многое оставил после себя. И близким, и всем нам. Вот эти светлые прекрасные иконы, эти росписи на «царских вратах» и эскиз для окончательной росписи храма. Кто завершит великое дело, задуманное скромным иконописцем Ильей Широбоковым?

…Свежи струйки, стекающие с прекрасного лика Богоматери. А замироточила эта икона за несколько дней  до непоправимой трагедии.

Галина БАБАНАКОВА

Фото

Федора Баранова.

Салаир.