ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ.Он был к сестре немилосерден

I.

Трагедия случилась в деревне Мозжухе, что в Кемеровском районе. Эту деревню не называют пьяной и криминальной не называют тоже. Да, на окраине Мозжухи есть зона. Но там, за «колючкой», люди не местные. Мозжухинским же соседство с зоной – лишнее напоминание: не будешь переступать закон – не окажешься там. А там – неволя, там режим, все по расписанию.

В Мозжухе же расписания придерживаются разве что пассажиры. Кемерово всего в нескольких километрах и нескольких минутах езды. Многие деревенские работают в городе, дожидаясь выходных.

Коротков стал отмечать их уже в пятницу. Сам-то он себя пьяницей не считал и не считает.

– Я же не как другие – меру знаю, – так сказал он мне в перерыве судебного заседания.

Но в ту злополучную мартовскую пятницу «мера» была превышена, грань переступлена. Все началось со ссоры. Хотя и она была не первой. За дебоши Коротков (цитирую материалы уголовного дела) «неоднократно привлекался к административному наказанию». И соседи на него жаловались. Терпели разве что мать и жена. А вот Татьяна терпеть выходки брата не хотела. И в ту пятницу не смолчала.

А он – брат родной – с помутившимся от алкоголя разумом схватил то, что попалось под руку. Канистра с бензином находилась на кухне. Коротков выплеснул содержимое на сестру. Бензин попал и на крохотную Сашеньку. Нет, Коротков не подносил к своей жертве горящую спичку. Но Татьяна стояла рядом с печкой. И плита была горячая. Бензин вспыхнул самопроизвольно. Все остальные домочадцы – мать, жена Короткова, его трое детей (младшему ребенку на тот момент было всего четыре месяца) – находились в комнате. Выскочили на истошный крик. Наталья, жена Короткова, пыталась сбить пламя с Татьяны. Но тщетно.

…В ожоговый центр привезли сразу несколько человек: Татьяну, Сашеньку, Галину (мать) и самого Короткова. Степень ожогов у всех была разная. Напомню, что у Татьяны – более 85 процентов. У малышки — почти 28 процентов.

II.

В реанимацию положили и Короткова. Как опять же он сказал мне, его степень ожогов составила 35 процентов.

– Мы лежали с ней голова к голове, –  сказал, вздохнув. И что-то смахнул рукой с лица. Руки в него в шрамах от ожогов. Говорит, что пролежал в центре два месяца. Его спасли. А Татьяну, увы… Хорошие врачи у нас в ожоговом центре. Но они не волшебники. 31 марта Татьяны не стало. А 2 апреля умерла и Сашенька…

Слышала я людские отзывы.

– Пусть бы у него было 85 процентов.

В том ужасе, возникшем, как пишут в протоколах, «на бытовой почве», пострадала и мать. На теле раны ее вроде зарубцевались. А на сердце?

Она старается спрятать и руки, и лицо. Потому что руки ее постоянно дрожат, а лицо в слезах.

– Пожалуйста, не лишайте его свободы. Дочь и внучку я уже потеряла. Их не поднять, не вернуть. Не хочется мне терять и сына. Да и смогу ли я поднять его малолетних детей… Живем-то мы вместе. – Вот об этом не просто просила она на суде, а умоляла. А еще просила, чтобы их не снимало телевидение. Потому что стыдно. Но их снимали: судья разрешила.

Когда суд уединился в совещательную комнату, Коротков выразил вслух опасение:

– Увидят мои начальники меня по телевизору и уволят. А мне ведь семью кормить…

Он работал грузчиком. Образование среднее. Спрашиваю, почему не учился дальше. Хотя бы в училище.

– Я же за сестренкой всегда присматривал. Больше было некому. Мать была на работе с утра до ночи.

Несколько вопросов удалось задать мне и матери, которую тоже жаль. Почему ссорились брат и сестра?

– Потому, наверное, что все в одном доме жили. Отдельное жилье недоступно.

Знаю (спрашивала), что Наталья, жена Короткова, оформила материнский капитал. И что цены на деревенские дома не такие заоблачные, как в том же Кемерове. Но об улучшении жилищных условий Коротков вряд ли думал. Отдыхал от работы, выпивал. И злился на сестру, что она связалась с кем попало:

– Ханыга и наркоман Никакой он был не муж.

…В зал судебного заседания входят приставы. Именно они, а не конвой. До суда Короткову была назначена подписка о невыезде. В СИЗО он не томился. После выписки из больницы жил в своем доме.

Но я же этого не знала. Перед заседанием представляла, как заведут Короткова. Ведь даже при всех милицейеко-криминальных сводках о преступлениях, связанных с «бытовухой», этот вопиющий факт родственной жестокости был из ряда вон.

… Речь прокурора была строгой. Нельзя этого человека оставлять на свободе.

А адвокат Короткова просила суд назначить своему подзащитному условную меру наказания. Следует учесть, что он не был ранее судим, что на производстве характеризуется положительно, что у него трое малолетних детей, что он полностью признал свою вину и сотрудничал со следствием.

Два года лишения свободы в колонии-поселении –таким был приговор. В его основу положена статья 109-я (ч. 3) УК РФ «Причинение смерти по неосторожности».

Но ведь на себя-то Коротков не плеснул бензином по этой самой неосторожности…

– Вы будете обжаловать решение суда? – спрашивают уже осужденного телевизионщики.

Он не отвечает. И уже не отворачивает лицо от телекамеры. Ему теперь все равно, увидят или нет его по «ящику».

У матери по-прежнему дрожат обожженные руки. И ее лицо все еще мокрое от слез…