Самое обыкновенное чудо

•••

Деревня сегодня – место сплошных революций. Все, что произошло давным-давно в крупных и не очень городах, здесь еще бурлит и делится. Деревня особенно консервативна, сельскому хозяйству от социализма к капитализму пахать не допахаться. Это не хорошо, это не плохо – это есть. Плохо людям, которые живут в эпоху революций. Многие из них так и не найдут себе места в новой жизни.

Наталья Александровна дояркой отработала почти два десятка лет, ее муж, Анатолий Андре­евич, сорок пять – скотником да бригадиром. На вопрос, почему выбрали именно такие профессии, как младенцу пытаются разжевать: а других в деревне и не было. У Натальи Александровны, как и у всех, была группа в восемнадцать, иногда чуть больше, коров, трехразовая дойка без молокопровода (читай: грубый физический труд), хозяйство, к которому очень рано, ведь мать работала, подключались дети. Картошку – два-три десятка соток в огороде и столько же в поле – сажали «под лопату», тяпали да копали всей семьей, так было у всех.

Сегодня она передвигается по дому лишь с помощью костылей, но этим тоже никого не удивишь: к старости доярки редко остаются здоровыми.

Все дети Натальи Александровны да Анатолия Андреевича начинали на местном сельхозпредприятии: парни – за рулем, дочери – около коров. Сейчас в сельском хозяйстве из них не работает никто. А внуки сразу выбирают город. Живут, правда, в основном в Кузбасском, в основном с родителями, потому что собственное жилье, тем более городское, им не по доходам.

Наталья Александровна говорит, что не понимает, как это можно работать с группой животных в полсотни голов. Говорит, что у нее – да и у любой другой хорошей доярки — был индивидуальный подход к каждой, знала всех по имени да по характеру, что ее лучшая корова («…как же ее звали-то?» – «Рыбачка!» — радостно напомнил муж. «Точно, — обрадовалась, — Рыбачка!») утром давала молока полный двадцатилитровый бачок, а когда перевели на два раза, молоко с нее так и текло…

Надежда Анатольевна Кузнецова, наша героиня, как и все, успевала подоить-накормить 45-55 коров и тоже без всяких компьютеров знала про своих крупнорогатых все. И тоже помнит, что, например, Канарейка, – корова тридцатилетней давности, невысокая, черно-белая, любившая турнепс, давала до 38 литров… Что Роза (эта уже из последних) — 42 литра в сутки, годовых 11 тонн… Жаркая, Малышка… Их было много, очень много, и в 2006-м, когда дали ей Героя Кузбасса, от каждой из своих коров надоила она по 6350 килограммов молока!

Если кто забыл или не знает, в Кузбассе и сейчас лишь мечтают о средних надоях в четыре тонны…

Рассказывает, что

«…коровы привыкают к характеру. Я вот спокойная. Я корову по заду хлопну – она уже знает, что это я иду. А другая как крикнет на них, так коровы шарахаются и потом не подпускают…»

Рассказывает, что звали ее с пенсии назад, на работу, но три дня попробовала и отказалась. Коров в несколько раз больше, суета, никакого тебе индивидуального подхода. Не привыкла она так. Не хочет. Ей бы в родильное отделение, там и новая технология почти как старая…

Младшая сестра Надежды, два десятка отработавшая дояркой, как-то пыталась говорить о своей трудной профессии с районным начальством.

— Когда еще только открыли комплекс, — рассказывает, — доярки утром уезжали и только часа в два дня домой приезжали. Потом в пять уезжали и в двенадцать часов вечера возвращались. Я говорю: «Разве это работа, почему так над людьми издеваются?» Он сразу: «А зарплата какая?» Я: «А при чем тут зарплата? А у кого дети маленькие?»… Нет, я бы выдержала такие условия…

Но ее не сильно-то и уговаривали работать:

— Я в год месяц-полтора на больничном, а такие работники не нужны, которые на больничный ходят. А где мы эту болезнь заработали? Там же, у меня шейный хондроз…

До пенсии ей еще ой как далеко, безработная. В 2004 году от губернатора за хорошие показатели получала «уазик». Может, говорит, если бы не рассчиталась, тоже до Героев Кузбасса доработала…

•••

Надежда немного даже удивленно констатирует, что «…у меня пока нету никаких болезней, ни руки не болят, ни ноги, не то что у других доярок. Я бы еще лет десять поработала, не уходила».

Но добавляет: работа доярки, или, по-современному, оператора машинного доения, мало того что графиком незавидная да физически тяжелая, так еще и нервная: «Молока меньше – бригадир пришел, накричал на доярок. Потом пришел зоотехник, кричит. Потом уже и директор… Все время стрессы…»

Стрессы – и деревня не исключение – сплошь и рядом лечат не у психотерапевта, а «горькой». Но, говорит Надежда, если доярка начнет пить, пиши пропало.

В начале девяностых (у Надежды тогда было четверо детей) погиб муж. Сначала, вспоминает, не пил совсем. А потом то один, то другой: «У, тебе твоя не разрешает?!»  И опять же стрессы… Короче, втянулся… Но тесть с тещей про него до сих пор рассказывают:

— Пить он пил, но работал. И скотину держал, и коров держал, и лошадь была… Из соседней деревни нетрезвый пошел, «КамАЗ» на полном ходу его и…

Надежда к новой своей доле привыкала с трудом, спасали родня да работа, было – плакала, прижавшись к коровьему боку. Но она терпеливая, негромкая. Свыклась. Пыталась создать новую семью, да неудачно. После той попытки в 1996 году родился младший, Ванька. Именно в тот год, кстати, ей было присвоено звание «Лауреат премии Кузбасса». За работу, естественно.

•••

Сейчас вся большая семья Кузнецовых – кроме одной дочери, которая перебралась в город, –  с зятем и двумя внучками в придачу, итого восемь человек, живет в половинке небольшого домишка на двух хозяев. Внутри чувствуются женские руки, снаружи  мужские – меньше. Из хороших новостей – новая банька и планы отремонтировать стайку, глядящую на мир пустыми глазницами окон. После ремонта, размечталась хозяйка, разведу кур да куплю козу.

Мы говорили о разном. Надежда мечтала, что когда-нибудь дети начнут жить отдельно, потому как это почти счастье – иногда оставаться одной, а они – чтобы не все время, а в гости. Но вот насколько это реально? В поселке жилье никто не сдает, а даже самый захудалый домишко стоит три с половиной сотни тысяч рублей… Младшая внучка, Настя, очень похожа на нее и животных любит так же, не боится их, ни маленьких, ни взрослых, и они к Насте тянутся…

Спросил, правда ли, что коровы лучше людей?

— Канешшно, — протяжно ответила. – Они, хоть и коровы, понимают же. А люди бывают завистливые…

Вот и все. Дети выросли – обыкновенные дети, нормальные люди, какие получились. Когда зовешь – помогают, но сейчас даже картошку-то садят в борозды… Сама еще нестарая, здоровье – не у всех молодых бывает. Может, дети определятся-таки, будут жить отдельно, будут работать на своих недеревенских работах, будут приходить в гости, и будет совсем здорово. Могло бы быть гораздо хуже, вон, только оглянись вокруг…

Так что, подумал, вот оно, самое обыкновенное чудо революционного периода…

•••

Позвонил Евдокимову, директору ООО «Селяна»; у нас в последнее время сложились добрые отношения, какие бывают между людьми, которые друг другу ну совершенно ничем не обязаны:

— Николай Яковлевич, пишу про Кузнецову, она ведь от вас на пенсию ушла…

— Да, конечно, я потом звал Надежду, но ей в новом комплексе не понравилось, там же такой конвейер… Но и сегодня, если бы захотела, место ей в родилке найдем. Я ведь знаю, как она может работать…

И что – опять не чудо ли? Когда ты на пенсии и можешь выбирать, работать —  не работать…

пос. Кузбасский.

Кемеровский район.