Евгений Косьмин: «Мне интересно быть шахтером…»

Целой серией рекордов блеснула в прошлом году бригада Героя Кузбасса Евгения Косьмина с шахты имени В.Д. Ялевского АО «СУЭК-Кузбасс». Так, в мае и июле коллектив дважды обновлял российский рекорд месячной добычи, выдав на-гора соответственно 1,407 миллиона и 1,567 миллиона тонн.

В этом году бригада тоже работает фактически в ежемесячном режиме миллионной добычи – лучшая производительность в угольной отрасли страны. Новую лаву начали отрабатывать в середине апреля и уже выдали на-гора более четырех миллионов тонн.

«Кузбасс» задал несколько вопросов Евгению Косьмину, одному из самых молодых угольных бригадиров Кузбасса, – о слагаемых рекордов, призвании и шахтерском труде.

– Евгений, скажи несколько слов о себе.

– Мне 32 года, шахтовый стаж 14 лет, бригадиром назначен два года назад. Женат, старшему сыну девять лет, младшему два месяца.

– Ты ведь из шахтерской династии?

– Да. Дед работал на шахте «Киселевская» в щитовых лавах, потом в механизированных. Отец начинал на «Киселевской», на пенсию ушел с шахты «Котинская» (ныне имени В.Д. Ялевского. – Авт.), работал в лаве. Я тоже начинал на «Киселевской» – подземным электрослесарем.

– То есть при выборе профессии вариантов у тебя не было?

– Я для себя и не видел других вариантов. У отца с дедом даже разговоры были какие-то шахтерские, и это в крови, наверное, осталось. Были мысли пойти на разрез экскаваторщиком, но меня эта профессия как-то не купила. А другого чего-то и не видел.

– Как ты оказался в бригаде Владимира Мельника, ведь она была звездным коллективом, попасть в нее было непросто.

– В два захода. Сначала электрослесарем, хотел в лаву, но долго не срасталось. Ушел на другую шахту, через два года вернулся уже грозом (горнорабочий очистного забоя. – Авт.), очень быстро, даже удивился, стал звеньевым.

В 2016 году Мельника избрали депутатом Госдумы, мне и раньше приходилось замещать его, в последнее время все чаще, так я бригадиром и остался.

– Тебя это назначение удивило?

– Конечно, это было удивительно: звеньевой есть звеньевой, а бригадир – это ответственности в два раза больше, а то и в три. И если бы не люди, которые меня окружали, которые были со мной, это вхождение в бригадирство было бы сложнее. Они мне очень помогли – советом, умным словом, а то и палкой: ты бригадир, лицо участка! И я ни разу не пожалел, что всё так получилось.

– Бригаде Мельника в 2006 году впервые в истории угольной отрасли России удалось добыть из одного забоя за год более четырех миллионов тонн угля и потом трижды повторить этот результат. При тебе подобное удавалось?

– Да, три раза. В прошлом году пятимиллионный рубеж перешли. А, к примеру, 1,567 миллиона тонн, добытых в июле 2017-го, считаются лучшим результатом для угледобывающей отрасли мира.

– Если сравнить бригады Мельника и Косьмина – разные только названия?

– Это разные бригады. В той бригаде было много уже возрастных горняков – они ушли, пришло много новых молодых людей, теперь средний возраст – 35 лет. Из старых осталось, может, человек десять. Мельник недавно заходил к нам в забой, удивлялся: вообще никого не знаю!

Надо отдать должное – СУЭК очень много вкладывает в обновление оборудования. Причем лучшего в мире. Мы получили очистной комбайн нового поколения Eickhoff SL 900, это первый и единственный представитель такого класса техники в России, способный добывать до четырех тысяч тонн угля в час. У Мельника был тоже Eickhoff, только SL 500 – в два раза менее мощный. Мы перешли на новый пласт, где нам стали готовить лавы с длиной забойной части 400 метров, каких в России нет. Теперь, по нашему опыту, планируется нарезка таких лав еще на нескольких шахтах СУЭКа. Вроде, пытались подобную запускать в Австралии, но подтверждений мне найти не удалось.

Новая технология отработки лавы дает возможность за меньшее количество циклов добывать больше угля. Снижается объем подготовительных работ, концевых операций меньше. Всё настроено и в забое, и в транспортной цепочке на то, чтобы комбайн резал чуть ли не безостановочно.

И ритм у нас теперь совсем другой. Он, как сказать, очень… оживленный. Каждую минуту, каждую секунду ценишь, и прежде, чем что-то сделать, всё продумаешь триста раз. Все бегаем рысцой, комбайн едет с такой скоростью, что успеваешь за ним только быстрым шагом, почти бежишь – чтобы задвинуть секции, чтобы породы не было…

– Объясни нормальным людям, не шахтерам, много ли это – миллион тонн в месяц по сравнению с привычными темпами угледобычи?

– Начинал на шахте «Киселевская» в механизированной лаве работать, середина двухтысячных годов, план, как сейчас помню, тысяч тридцать тонн в месяц, потом все меньше, шахты начали закрывать, собственники меняются, и план до 10 тысяч упал. А здесь что такое – 10 тысяч тонн? Если я за смену столько не выкачаю, я, по-моему, из шахты не выйду.

– А визуально эти четыре-пять миллионов – большая кучка?

– Я сам не знаю. Если это в горку засыпать – очень много получится. Думаю, это как Египетская пирамида.

– Твоя бригада близка к идеальной бригаде, какой ты ее себе представляешь?

– Идеального не бывает. Для меня идеальная бригада – та, в которой все люди понимают друг друга с полуслова и готовы профессионально выполнить любую реальную задачу. Но лучшая бригада мне известна – наша. Лучше ребят я не встречал.

– Можешь назвать тех, без кого такой бригады не было бы?

– Их много. Головизин Владимир, Белоусов Игорь, Вадим Котенко, Яша Сысоев, Ильиных Евгений, Першуткин Константин, Манин Константин, ох, всех не назвать… Чибисов Александр, Гебельс Андрей, Шаталов Илья… Барсуков Александр Сергеевич – начальник участка, без него никак. Механик Хомяков Михаил Станиславович, Черняев Сергей – заммеханика… И так далее. Это основная часть коллектива, любого из них убери – бригада станет хуже, бригаде станет хуже.

– Есть ли в бригаде текучка?

– В основном коллективе текучки нет. Да, появляются люди, которые привыкли ездить на подножках, я так их называю. Кто пришел в сторонке отсидеться. Здесь не детский сад, нянчиться ни с кем не собираюсь: получил наряд, не выполнил – следующей смене придется доделывать, а у них свои задачи, ритм сбивается… С таким раз поговорим, два – и не держим.

– Ваши рекорды важны для вас?

– Конечно: сладость победы никуда не делась. Доказать, что мы – первые, подтвердить это… Но если кто-то сделает лучше нас, я только скажу: молодцы! Проигрывать не надо бояться.

– Неужели правда?!

– Ну, может, будет досадно… Хотя, что я душой кривлю? Будет: как так, не может быть! Конечно, это заденет. Но появится и стимул для развития, чтобы не задирать нос и идти вперед.

– Твой самый длительный период без шахты?

– Месяц, ездил в прошлом году отдыхать во Вьетнам с женой и сыном. Было время перемонтажа, за меня остались люди, всё было так распланировано, что в такие-то сроки столько-то секций демонтируют до проблематичного места, а к этому времени я уже вернусь.

Скучать стал, наверное, через неделю: шахта сниться начала. Прямо картинками: как идет перемонтаж, на каком уровне, что в это время должно там происходить – всё по графику, как и было запланировано. Когда вернулся, оказалось, что бригада из графика практически не выбилась.

– По твоему мнению, твоя профессия действительно лучше всех других?

– Я так не говорю, но для меня – лучшая. Я для себя ее выбрал, я отношусь к ней с уважением. Мне в ней интересно, есть место для роста, здесь мои товарищи, здесь зарабатываю достойные деньги.

У меня не было такого, чтобы утром проснулся и думал: как меня эта работа достала! Не было ни разу. Даже когда трудно – это заводит, есть интерес, адреналин, настраиваешься, что с проблемой нужно справиться.

Профессия непростая, не каждый в нее пойдет работать. У меня друзья, еще со школы, всегда на меня смотрели: ты, наверное, какой-то не такой. Из них кто бизнесмен, кто автомеханик, то одним занимаются, то другим. А ты, говорят, с молодости в свою шахту залез и влюблен в нее. Я говорю: ребят, а если мне это нравится?!