Стожки и ставенки

Бачинин Н.И. Голубые ставенки. 1966. Холст, масло. 114,5х160.

Нынче в поле нашего внимания живописные полотна, которые характеризуют Кузбасс, так сказать, с изнанки. Самый индустриальный и урбанизированный край Сибири представлен со стороны природной, сельской или пригородной, в некотором смысле почти идиллической.
Авторы этих полотен, пейзажисты Николай Бачинин и Николай Шемаров, принадлежали к первому поколению кемеровских художников, получивших профессиональное образование. И утвердивших на нашей почве, дотоле в этом отношении почти девственной, определенные традиции.

Строптивый норов

Судьба живописца Николая Бачинина была нелегкой и негладкой. Он получил начатки академического образования, но не окончил ни художественное училище в Омске, ни Академию художеств в Ленинграде. В Кемерове он поселился уже будучи членом Союза художников. Никогда не стремился, что называется, надувать щеки и не снискал ни званий, ни наград. Впрочем, его представили к званию заслуженного художника, но документам не дали хода, потому что в обкоме партии тогдашняя начальница культуры спросила: «Это тот, который с рюкзаком ходит?» Зато ныне областная ежегодная премия для живописцев носит имя Бачинина, а на доме, где находилась его мастерская, имеется мемориальная доска.
Мы уже представляли в рамках нашего проекта полотно Николая Бачинина «Весенний Кузбасс» (1975). Эту работу принято рассматривать как пример успешной мимикрии: вынужденный выполнять социальный заказ, художник все-таки умудрился показать победу нежной весенней зелени над зловещей индустриальной стихией. Нечто подобное Бачинин демонстрирует и на другом образчике индустриального пейзажа, хранящемся в Кемеровском областном музее изобразительных искусств: на картине «Краснобродский разрез» (1957).
Это образец оттепельного «лирического импрессионизма». Художника интересует не победа социалистического труда, не разверстая геология и мощь механизмов, не циклопические размеры рукотворной впадины, а необычный ракурс (вид со дна пропасти) и световые эффекты (рассеянная синева небес, глубокая синева теней). Рельсовое полотно изгибается здесь совсем как проселок на мирных сельских пейзажах.

«Голубые ставенки»

Картина была написана в 1966 году, но особенным успехом не пользовалась. Обратила на нее внимание и ввела в активный оборот искусствовед Марина Чертогова, заместитель директора КОМИИ. С тех пор полотно неоднократно репродуцировалось и стало непременной принадлежностью больших ретроспективных выставок – одной из живописных эмблем Кузбасса.
Марина говорит, что ее привлекли как изрядный размер полотна (135×166), так и открытый синий цвет. Тогда принято было писать темными сложными замесами, а Бачинин был единственным, кто работал чистым цветом, в одно касание (так написана и зелень в «Весеннем Кузбассе»). «Это цельность внутреннего видения, такое бывает редко. Как правило, у художника есть общий замысел, но предсказать результат невозможно – мало ли что изменится, куда он пойдет в процессе работы, какие возникнут идеи. У Бачинина такого не было».
«Голубые ставенки» – это, по сути, «портрет окна». Этот мотив, по словам Чертоговой, был одним из постоянных в творчестве Бачинина: у него есть «Вечернее окно» и «Морозное окно». Собственно, этот мотив популярен во всей оттепельной культуре: вспомним фильмы Георгия Данелии («Я шагаю по Москве», 1963) и Марлена Хуциева («Застава Ильича», 1965, «Июльский дождь», 1966). Песня Тихона Хренникова на стихи Михаила Матусовского «Московские окна» написана в начале 1980-х, но ее мелодия возникла на двадцать лет ранее и ассоциируется именно с «оттепелью».
С ней же хочется связать и яркое весеннее освещение на полотне Бачинина, и остатки подтаявшего снега на завалинке. Впрочем, мы видим здесь не традиционный деревенский дом (они строились в Сибири из бревен, на высоком подклете, ставни украшались резьбой), а домик городской или пригородный, щитовой и засыпной: это заметно по той же завалинке. Такие дома в изобилии строились в Кузбассе в 1920-е – 1940-е годы, во времена бурной индустриализации, когда жилищное строительство не поспевало за развитием промышленности и города росли стихийно, как грибы. Указан и конкретный адрес на ярко-желтом аншлаге: «улица Заречная, 141», кемеровчане знают это предместье. Так что лирический мотив непринужденно сочетается здесь с открытой социальностью.

Шемаров Н.М. Русская зима. 1970. Холст, масло. 77х122.

«Стожки»

Лет десять назад, в середине 2000-х, в КОМИИ состоялась масштабная выставка из фондов Третьяковки. Николая Шемарова я увидел на ней, когда он внимательно разглядывал картину «Зима» работы Николая Дубовского, пейзажиста из поздних передвижников, не очень известного, но очень качественного. Ну, еще бы, подумал я, присмотревшись к полотну: манера живописи совершенно та же, что и в шемаровских пейзажах, в частности, в его знаменитых «Стожках».
Собственно, «стожки» – не название конкретного полотна, а мотив, проникающий во всё творчество Шемарова. И такой же фирменный объект изображения, как у Саврасова – грачиные гнезда, а у Шишкина – сосны. Понятно, что стожки – это эмблема сельских идиллических трудов. Но у Шемарова они могли выглядеть и безмятежными, и драматичными, и даже трагическими – при разном освещении и антураже и в разные времена года. В определенном смысле стожки заменяли людей, к изображению которых Шемаров практически не обращался.
На последней персональной выставке художника, состоявшейся в КОМИИ незадолго до его смерти, было представлено около сотни работ, и разнообразные «стожки» составляли чуть ли не треть из них. «Русская зима» (1970), где заснеженные стожки представлены на полотне большого формата. «Лето» (2000) – стожок в сине-зеленом кислотном пейзаже. «На Томи. Вечерний обоз» (2004) – стожки куда-то поехали на лошадках. «Шория. Отава в Усть-Анзасе» (2005) – что стожков-то, до горизонта, не сосчитать, аж ум расступается… И даже на индустриальном якобы пейзаже «Осень в Кузбассе» (1969) терриконы были подобны огромным зародам истлевшего сена.

Происхождение мастера

Марина Чертогова рассказывает, что академическую выучку, которую Шемарову не довелось пройти в юности, ему до некоторой степени заменила «академическая дача имени Репина» – дом творчества в Тверской области близ Вышнего Волочка. Он выезжал туда едва ли не каждый год и нашел там постоянный источник своей излюбленной традиции – русской школы живописи. Учителями своими он считал московских живописцев братьев Сергея и Алексея Ткачевых, с которыми регулярно общался и был этим очень горд. Собственно, Ткачевы были почти ровесниками Шемарова, но художниками куда более прославленными, лауреатами и академиками. Вместе с тем Шемаров считал, что его многому научило общение с Бачининым, который тоже был немногим старше.
Николай Шемаров был интроверт, человек обидчивый и осторожный. При этом коллеги дважды избирали его председателем областного правления Союза художников (1969-1971 и 1973-1975). «А он входил в какие-нибудь группы?» – спрашиваю Марину. – «Какие группы в Кемерове?» – «Ну, может быть, неформальные какие-нибудь сообщества, кланы, могучие кучки?» – «Нет, группы появились только в перестройку». Примерно так же у Татьяны Толстой две девочки разговаривают: «Но ведь любовники бывают только во Франции!» – «Действительно. Это я как-то не сообразила».
Шемаров отвлекался от своего излюбленного пейзажа еще реже, чем Бачинин: ничто другое его не интересовало. Только в старости он отошел от многолетней привычки – опираться исключительно на пленэр. Произошло это по причинам естественным: на восьмом десятке не очень-то побродишь с этюдником. В его работах появились умозрительность и декоративность, особенно это сказалось на «рерихнутых» пейзажах Горного Алтая. Впрочем, к нашей теме это уже не имеет прямого отношения.
Олег Третьяков.

Личное дело

Николай Иванович Бачинин (1921–1994) родился в селе Боровлянка Тюменской обл. Учился в Омском художественно-педагогическом училище (1938–1940, не окончил), в Академии художеств в Ленинграде (1943–1946, не окончил). Выставлялся с
1943 г. Член Союза художников с 1948 г. С 1950 г. жил в Кемерове. Стажировался в доме творчества «Академическая дача им. Репина» (Тверская обл.). Совершал творческие поездки в Горную Шорию и на озеро Байкал. Работы находятся в музеях Кемерова, Новокузнецка, Омска.

Николай Михайлович Шемаров (1927–2008) родился в г. Кемерово, здесь же окончил школу, работал на коксохимзаводе. Учился в Ленинградском художественно-промышленном училище
им. Мухиной (1947–1949), окончил Пензенское художественное училище (1956). Член Союза художников России с 1968 г. Выставлялся с 1956 г. В 1965-1991 гг. выезжал в дом творчества «Академическая дача им. Репина». Совершал творческие поездки на Алтай и Полярный Урал, в Новгород и Псков, в Карелию и на Соловецкие острова. Заслуженный художник РФ (1998). Почетный работник культуры Кузбасса (2007). Работы находятся в музеях России, Украины и Казахстана.