Читатель

Субботний обзор книжных новинок 

Лилипуты в стране гуингнгнмов

Дмитрий Быков. Сигналы. Роман. М.: Эксмо. 2013. 320 с.

В аннотации к роману Быков пишет: «Некоторые из первых читателей заметили, что в «Сигналах» прослеживается сходство с моим первым романом «Оправдание». Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не знаю куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».
Сюжет как раз вопросов не вызывает: герой или группа героев, скитаясь по свету, попадает в разные города и царства и извлекает из своих странствий душеполезные уроки. Такие книжки писались и в античности («Эфиопика», «Левкиппа и Клитофонт»). И в Средневековье (всяческие «Географии» и «Космографии»). И на переломе к Новому времени («Гаргантюа и «Пантагрюэль», «Дон Кихот», «Империи и государства Луны» Сирано де Бержерака). И в век Просвещения (повести Вольтера, «Путешествие Нильса Клима под землей» Людвига Хольберга). У англо-американцев этот жанр называется квест: они подверстывают сюда и подвиги Геракла, и «Одиссею» Гомера, и похождения Джеймса Бонда. Если же делается упор на аллегорию и философскую нагрузку, образцовый пример – «Путешествия Гулливера».
Впрочем, герои Быкова путешествуют по родной стране. Но и тут у них были предшественники: вспомним фильм Абдрашитова и Миндадзе «Парад планет» (1984); там герои, покинув военные сборы, попадали в Город женщин (текстильный городок) и в Царство мертвых (дом престарелых). Позднее нечто подобное пытался снять Шахназаров («Город Зеро»), но уклонился по направлению к Кафке.
Еще укрупним масштаб: действие «Сигналов» происходит в Сибири, где обнаруживаются дикие племена, феодальные поместья с крепостными-бомжами, скиты утопических сект, закрытые города – реликты советской эпохи. Тут опять же ничего удивительного нет. Ссыльный литератор Григорий Мачет в 1884 году писал: «И вдруг деревня оказалась открытой, точно золотая жила, каменный уголь или даже Америка! Оказалась открытою с домами, с обывателями, стадами и всеми прочими атрибутами деревни! В ней пекли и варили, умирали и множились, работали и отдыхали, творили все человеческое без денег, без паспортов, без управ, без законных властей, без питейного. Это было возмутительно и тем не менее несомненно!» И подчеркивал, что открытие таких деревень в Сибири не редкость. Позднее золотоискатели основывали здесь целые мини-государства вроде знаменитой Желтугинской республики. Ну, а история Агафьи Лыковой и ее семейства стала уже хрестоматийной.
Лучшие места в романе – авторские отступления и вставные новеллы. «Из Карабулака в Октябрьск выехал на поезде некто повидаться с теткой, которая его растила, но по дороге встретил женщину своей мечты, та его опоила, раздела, разула, в полусознательном состоянии пихнула в автобус Равенство – Черные Камни, он по дороге встретил женщину своей мечты, та его накормила, одела, обула, он через год поехал с ней в город покупать новые штаны, в магазине встретил женщину своей мечты, та была пропойца и шлюха, пила с грузчиками, грузчики его избили, раздели, разули, он очнулся в доме у тетки, подобравшей его на улице, но не узнал старуху и только все повторял: «Не буду, не буду». Но к сюжету этот анекдот отношения не имеет; герои романа отправляются в тайгу сознательно и целенаправленно: один из них, радиолюбитель, слышит в эфире просьбы о помощи.
Быков действительно обращался к подобному материалу в романе «Оправдание», но там повествование было в большей степени авантюрно-приключенческим. «Сигналы» же и от чистого квеста ушли, и к чистой притче не пришли. И герои цели не достигли, хотя нельзя сказать, что вернулись несолоно хлебавши. Один только образ города-завода, который производит не продукцию, а особенную породу людей, чего-то стоит. Вот отрывки из монолога его директора: «Вся промышленность в конечном итоге производит говно и глину… Но производятся при этом всякие типы, а это уже важно! Сельское хозяйство производит ужасного типа… он занят работой трудной и грязной, и всех поэтому считает хуже себя… Интересный тип производит война – но везде, кроме войны, они заурядны, а вечно воевать не будешь… Короче говоря, из всех, кого я видел, самые интересные люди производятся в закрытых городах, на заводах, вокруг которых крутится вся жизнь… Они не всегда понимают, чем занимаются, но бесконечно совершенствуют это занятие. Я бы сказал, что они работают, как поэты».

Физиолог в семейном кругу

Сергей Каледин. Черно-белое кино. Рассказы. М.: АСТ, Corpus. 2013. 336 с.

Никакое это, конечно, не кино – просто альбом с фотографиями. На них представлены все герои – даром что в книжке они выведены с чуть измененными именами или кличками. Дело в том, что рассказы писались для журнала «Огонек», где их надо было чем-то иллюстрировать. А потом автор добавил фото и в книжку: не пропадать же добру.
Каледин прославился в 1980-х повестями «Стройбат» и «Смиренное кладбище», напоминающими физиологические очерки в духе Григоровича, но с сугубою жестью.
Теперь он живет на даче в подмосковной деревне и описывает соседей и родню. Получается занимательно: пусть поэтика байки за последние 20 лет многократно отработана, но хороший анекдот, как гречневая каша, сам себя хвалит. И познавательно: пусть добрая половина книжки посвящена литературным нравам (ничего не поделаешь, такая семья), но встречаются и путешествия «в народную толщу», а честное описание невыдуманных героев нынче редкость.
Впрочем, никуда не делись и излюбленные страшилки Каледина. «Трое суток знакомились с родиной. За Уралом жизнь прекратилась, началась тайга – страшная, безнадежная, бесконечная… Чем дальше забирался поезд вглубь, тем напряженнее становилась жизнь в вагоне. После Тюмени проводницы стали подсаживать нелегалов, которые рвались в их купе. Сестры тряслись от страха, но дверь, замкнутую изнутри ручкой подстаканника, не открывали. Из коридора пьяный мат сулил смерть. Сестры не сдавались. Для легкой оправки они предусмотрели банки, которые выносили тишком под утро, когда пьяная колготня в вагоне истощалась. Чайная ложечка в стакане мерно позвякивала в такт колесам, как во времена Чука и Гека».
Я ехал однажды в таком поезде, и вовсе не по Сибири. Он назывался Москва – Первомайск и направлялся в Арзамас-16, один из тех городов, где якобы выращивают особенную породу людей. Особенная порода была поголовно пьяна, в тамбуре регулярно вспыхивали драки. Впрочем, поэтов пассажиры вагона и впрямь напоминали, но по единственному параметру: в общежитии литинститута мне доводилось видывать и даже участвовать в таких же гомерических попойках с мордобитием.
Иван ПОПОВ.

Книги предоставлены магазинами «Аристотель» и «Буква».